Гагарин: дорога на Марс
Шрифт:
— Юрий Алексеевич заверил, что на Лавочкине идут приёмо-сдаточные нового роботизированного щита, — пообещала за отца Ксения. — Как только госкомиссия подпишет годность к эксплуатации, Госкосмос начнёт искать окно для пуска «Энергии-5», тем более нужно два — для «Крота» и для доставки мегаваттника. Потому, кстати, ниша под второй генератор в приоритете. Там для экономии массы почти нет противорадиационной защиты. Дешевле его утопить в скале, а для манипуляций приближаться в освинцованном костюме. Мужики! Хватит пока о работе. Прежняя смета вымотана до нельзя, а мои
Это была целая россыпь фотокарточек: маленький Юра в кроватке, с мамой, с бабушками, с дедом Юрой. Отдельное фото Ларисы, стоящей боком к камере в самом обтягивающем платье, демонстрирующем: не раздалась и стройность сохранила.
Ксения заметила, что на последней фотке брат задержал внимание на секунду дольше, чем на детских. Ехидно заметила:
— Мама сказала — подходящая комплекция, чтоб спрятаться за швабру.
— Меня устраивает! — возмутился супруг. — Жду — не дождусь, чтоб обнять её и малыша.
— Да. Торопись тискать. Она заявила: выйдет из декрета и напишет рапорт о восстановлении в отряде космонавтов.
— Только не это!
— Согласна. Но разве послушает?
Новоприбывшие помогли развернуть и подключить медико-биологическое оборудование. Первым делом Ксения всесторонне обследовала прежнюю смену, и результаты не понравились: у всех четверых наблюдалось физическое и нервное истощение, отсюда снижение работоспособности и неизбежные ошибки в выполнении заданий. У Андрея чуть меньше других — молодость.
На основании этого рапортовала в ЦУП о необходимости срочной ротации экипажа Харитонова. Вряд ли шестимесячное пребывание в сниженном тяготении столь сильно повлияло на самочувствие как перегрузки.
Перед отлётом Андрей торжественно препоручил ей оранжерею и вместо благодарности получил фитиль: мальчикам не дано так трепетно ухаживать за растениями как девочкам.
Глава 13
13.
Точность приземления возросла настолько, что к точке посадки спускаемого аппарата прибывали не вертолёты, а грузовики. И это к лучшему, армейский «Урал-375» с кунгом и красным крестом в белом кружке подогнал корму вплотную к кораблю. Четверых космонавтов извлекали как шпроты из банки, укладывали на носилки и сразу подавали в кузов.
Андрей согласился бы поднять голову от заботливо подложенной подушки только за премию размером в оклад. Паша и оба инженера-космонавта тоже не просились сыграть партию в теннис.
До того как тронулись к Байконуру, врач осмотрела экипаж, послушала фонендоскопом, нахмурилась.
— Так скверно? — спросил Харитонов.
— Жить будете. Предварительно скажу, потребуется долгая реабилитация. Ксения Юрьевна права — вас замордовали.
— Ольга Петровна, мама не прилетела? — просипел Андрей, удивившись, какой у него писклявый голос, порой срывающийся на хрип.
— С твоим сыном Алла Маратовна. Ксения в космосе, Юрий Алексеевич в командировке, Ларисе Евгеньевне можно посочувствовать. А ещё ты на её голову свалишься! Тебя же можно перебросить через руку и носить как плащ.
—
— Постыдился бы! — Ольга Петровна сердито погрозила пальцем. — Сейчас в Батуми поедете, там закат бархатного сезона. А то и вообще в братский Египет на Красное море, там наше Министерство обороны выкупило кусок побережья и построило корпуса. Отель, пальмы, водичка прозрачная, море круглый год тёплое, как раз в октябре спадёт жара. Тропические фрукты, рыба, купание среди коралловых рифов. Юрия Алексеевича в обычном Крыму после полёта отхаживали. И второй раз тоже.
Про Египет новость как-то прошла мимо внимания Андрея. А ведь здорово — как только малыш подрастёт и что-то начнёт соображать, махнуть туда втроём!
В больнице, а потом просто в гостинице на Байконуре экипаж приходил в себя, парни набирались сил. Сдали все мыслимые и немыслимые анализы, прошли обследования, только что на центрифуге их не мучили, любому садизму должен быть предел. На пятый день прилетел Гагарин-старший. Сына обнял, потискал, внимательно посмотрел в глаза, остальным пожал руки — тоже сердечно, не формально.
— Читал медицинские отчёты. Тоже пока предварительные, пока вас не разберут по винтикам и не соберут в госпитале ВВС. Хрящи не истончились, и вообще, даже при такой малой степени тяжести организм деградирует меньше, чем в невесомости. А вот мышечная масса уменьшилась, несмотря на ваш самоотверженный труд. Почему — не знаю. Сердечкам досталось. Медицина категорична: больше таким нагрузкам не подвергать, а вот шесть месяцев пребывания на Луне вполне допустимы.
— Паша! Если сейчас скажешь как тогда Береговому: готовы к новым заданиям Родины, окрепну — сразу придушу.
— Готовы. Но не сейчас. Ты, Андрюха, годен пока только на перегной. Юрий Алексеевич, нас в Москву возьмёте? А то попутной лошади ждать долго. На рейсовом мы как бы да, но ещё нет.
Гагарин покачал головой.
— Тебе, Павел, в госпитале к невропатологу надо. Заговариваешься. Слушайте все четверо. Сегодня ждать, у меня в цехах дела. Завтра в восемь утра летим. До машин доковыляете? Или санитарную с носилками?
— Доковыляем. Как-то, — пообещал Авдеев за всех.
От Ольги Петровны Андрей по секрету знал, оба инженера получили много, когда попали под солнечный поток, куда больше, чем они с Павлом в укрытии. Состав волны, пришедшей от вспышки, неоднороден. Некоторые частицы летят не строго по прямой, отражаются от препятствий и меняют направление. Что-то противорадиационная защита приняла на себя, ослабила воздействие. А организаторам полёта на Марс предстоит решать: оставлять её такой же, уповая, что солнечный шторм не накроет планету в короткий период нахождения там людей, или тащить дополнительную массу свинца, каждый лишний килограмм спускаемого аппарата — миллионы рублей.