Гагарин
Шрифт:
Представление было тем более необычным, что все шестеро новобранцев, зачисленные в отряд к ноябрю — девушки. Андрей, стоявший рядом с отцом, как-то странно и нервно дёрнулся.
— Что случилось?
На парне буквально не было лица. Он сдавленно спросил:
— Это Лариса Гусакова?
— Именно, — с явным раздражением в голосе прошептал Юрий Алексеевич. — Представь, её отец, он из аппарата ЦК КПСС, продавил зачисление своей недоросли. Не инженер, не медик, химик или биолог. Журналистка! Стоп, ты её близко знаешь?
— Ещё бы. Я с ней переспал.
— Какого чёрта тебя к ним занесло? Потом поговорим.
Тем временем девушка, представленная
Что особенно раздражало, пигалица щеголяла погонами лейтенанта ВВС. Конечно, на журфаке имеется военная кафедра, выпускникам формально присваивается воинская квалификация, даже студенткам, Евгений Николаевич подсуетился и тут: добился моментального присвоения ей армейского офицерского звания. Таких горе-вояк в вооружённых силах презирали, мужчин, кое-как отбывавших двухгодичную действительную военную службу, кадровые прозвали «пиджаками». Женщинам даже обидной клички не успели придумать.
— Шесть человек из набора лета-осени восемьдесят четвёртого года отправляются в Энгельс на парашютную подготовку и на тренировки по выживанию в тайге, по обеим дисциплинам они сдают квалификационные экзамены, не справившийся будет отсеяны без права полётов в космос, — Береговой придал голосу начальственной торжественности и гаркнул: — Напра-во! Шагом арш!
Девицы ушли, одна из них, самая смышлёная с виду, была в обычном тренировочном костюме ЦПК, значит — цивильная. Обескураженный Андрей, взволнованный появлением любовницы в отряде, двинул продолжать дежурство.
Гагарина-старшего волновало другое: Гусаков обнаглел. Пока между ними не возникло никаких противоречий, но с этим не заржавеет. Партийный карьерист «универсального» профиля чисто в теории должен болеть за порученное дело и лезть дальше наверх за счёт достигнутых успехов. Но именно что в теории. Если возникает соблазн прогнуться перед высшим начальством или решить какие-то собственные вопросы, подобные Гусакову не испытывают колебаний. И не только они. Министр обороны, а лишь маршал Советского Союза имел возможность начальственным рыком скомандовать всей военно-космической вертикали пропустить цековскую дочку беспрепятственно, безусловно болеет за дело. Но Николаю Петровичу только что исполнилось семьдесят шесть, он — типичный представитель ареопага, против самой практики существования которого восстали Гагарин с Шелепиным, скидывая с трона Хрущёва два десятка лет назад, причём самому кукурузнику к отставке не исполнилось и семидесяти. И вот сейчас маршал держится за должность и положение, оттого не рискнул противоречить заместителю заведующего отделом ЦК, курирующим оборонку.
Дома нужно будет озадачить Аллу Марковну разведать: проходила ли Гусакова медобследование в их институте или всё ограничилось анализом мочи из районной поликлиники. Если схалтурили и тут, журналистка как своих ушей не увидит космос, и мотивация простая: без железобетонного здоровья там опасно… Но мы же согласились катать на орбиту туристов, людей, не страдающих тяжкими недугами, но совсем не отбиравшихся по таким жёстким критериям, как мучили его, Титова, Бондаренко, Леонова, Быковского, Нелюбова, Поповича и других из первой когорты. Значит, Гусакову придётся отсеять не по медицине,
Масса неотложных дел, а ещё придётся разбираться с шашнями Андрея… Сколько пунктов в повестке дня создала эта субтильная девица!
Хуже всего, у самого Юрия Алексеевича руки связаны. Чуть заикнись о вреде протекционизма, и немедленно прилетит в ответ: сам-то обоих детей пристроил в Звёздный.
Чьё бы мычало…
По окончании всех заседаний, где распределялись поручения в связи с ожидаемым странным альянсом с NASA, Гагарин снова нашёл сына — там же на КПП.
— Военный, имеешь право на перерыв?
— Аппетита нет.
— Тогда составишь мне компанию. Лечу во Фрунзе.
— Очередной заводик по пошиву подштанников? Это не менее важно, чем космос. Удачи! Папа, в самолёте кормят лучше.
— Зато за столом не будет моего сына.
На это нечего было возразить.
Им накрыли в малом зале для руководства — начальника ЦПК и начальников отделов. Возможно, в самолёт правительственного авиаотряда грузили продукты более изысканные. Но и тут меню предлагалось достойное, на уровне столовых для избранных, ликвидированных в период правления Гагарина. Экс-генсек выбрал котлету по-венгерски с жареной картошкой и греческим салатом, сын — только мясной салат.
— У тебя с ней — серьёзно? Или всего лишь приятно-развлекательный эпизод? Можешь не отвечать, дело твоё, личное.
— Думал, начинается что-то серьёзное. Пока не увидел её в Звёздном. Тем более она тут наверняка не первый день!
— И не нашла тебя, не сообщила?
— Нет. Две недели как исчезла с радаров. Звонил ей домой и в редакцию, ответ один: в длительной командировке.
— Помню, где видел эту соплю последний раз… — увидев, как дёрнулся сын при неприятном слове «сопля», поправился: — Где видел эту журналистку. Она крутилась в Байконуре, когда взлетала МОК-1… Чёрт… Береговой при мне её отправил к тебе и Пашке! Она и вцепилась. Наверняка специально выцеливала, чтоб перед тобой покрутиться. А ты три месяца не видел бабу кроме Жульки и припух.
— Ну… нет. Она больше с Харитоновым болтала как с капитаном. Пообнималась с собачкой, а мне только телефон редакции дала — созвониться и записать интервью в спокойной обстановке.
— И в этой спокойной обстановке раскрутить тебя на секс.
— Не сразу, папа. На четвёртом свидании. Сначала с родителями познакомила.
Гагарин даже вилку отложил.
— И как они тебе?
— Если честно — кошмар. Оба.
— Теперь будешь меня убеждать, что она не такая. Согласен, не такая жирная. Но продуманная и целенаправленная. Если бы Евгений Николаевич не пропихнул её в ЦПК, надавила бы на тебя: попроси папу, помоги пролезть в космонавтки. И вообще, в цековских семьях детям ищут пару среди такой же цековской публики. Для зам завотдела брак дочери с членом ЦК — рабочий вариант. Можешь быть уверен, ваши потрахушки заранее одобрены на семейном совете. На Садовом встречались?
— Да… — Андрей несколько раз порывисто вздохнул, переваривая не салат, а услышанное, и вдруг перешёл в контратаку: — Папа, я тебя очень уважаю, но ты испорчен начальственной жизнью, потому говоришь пошлости и всё видишь в самом негативном свете.
— Вот как? Продолжай.
— Поступление в отряд космонавтов — крайне деликатная штука. Почему они должны были делиться со мной? Тем более зная, чей я сын и куда просочится нежелательная информация. Ты не любишь толстого Гусакова, он наверняка чувствует твоё отношение и настороже.