Гагарин
Шрифт:
— Лариса! А ну быстро говори: «прости меня, любимый», прыгай к нему на колени и целуй. Не то не посмотрю, что ты — каратистка страшная, брата в обиду не дам.
Не готовая к такому резкому повороту, та только пискнула «прости» и свесила чёрную головку, предоставив Ксении возможность разглагольствовать далее. Та лишь придвинула Андрею кувшин с шампанско-коньячной смесью.
— Освежи. Ну, что сидишь, ухаживай. Я вас и мирить, и обслуживать должна?
Коньяк с газированным напитком впитался в кровь гораздо быстрее, чем чистый, дальше стало легче. Уже через пять минут Андрей и Лариса сидели
— Ага, голубки! Я — третья лишняя? Терпите. Сейчас ещё накачу, а по форме и в поддатом виде шастать по Звёздном не же-ла-ю. Наливай!
На самом деле, смерть Антиповой продолжала давить на психику. Статистика благополучных полётов в космосе, где никто не погиб, хоть ситуация неоднократно скатывалась к самой грани несчастья, несколько успокаивала. Эта нелепая кончина в очередной раз напомнила: мелочей не бывает, каждый, пусть даже самый малозначительный просчёт чреват деревянным макинтошем.
Ксения, приглушив стресс самым проверенным из народных способов, устроилась на кухонном диване под пледом, игнорируя звуки, доносящиеся из комнаты.
— Ты эгоист, братец. Пригласил бы и мне кого из офицеров. Мирослав куда-то исчез, ну и… на него.
Загадочное молчание бывшего учителя и нынешнего нежного друга было словно знак судьбы, потому что получилось как у Андрея, искавшего Ларису: «в длительной командировке». Даже хуже, Ксения позвонила в ГПТУ и узнала, что тот больше не работает, домашний телефон отзывался только длинными гудками.
История трагедии под Энгельсом закончилась к Новому году: укладчица парашюта, расписавшаяся за правильность его упаковки в ранец, получила два года условно, оба инструктора из ЦПК отделались отстранением от работы и перевод в другую часть ВВС с понижением.
Действия Гагариной, Гусаковой и трёх остальных девушек были признаны правильными, все получили зачёты за парашютную практику с оценками «хорошо» и «отлично», вроде бы для этих космонавток инцидент окончился без неприятных последствий. Но осадок остался.
Глава 16
16.
Как часто бывало в советской космонавтике, да и не только в ней, дата старта к станции «Салют-11» корабля с Андреем Гагариным, дублёр — Аркадий Дворкович, сдвинулась вправо, конкретно — на май. Небезграничные возможности космической индустрии ровно так же, как это было в первой половине и середине шестидесятых, переключились с земных орбитальных программ на приоритетное выполнение дальней программы, то есть всего, так или иначе связанного с «Аэлитой».
В январе восемьдесят пятого марсианская ракета под индексом «Аэлита МОК-2» совершила посадку на Луну в автоматическом режиме, вернулась на орбиту и была возвращена буксиром к станции «Салют-12» для обследования. Неисправности, хоть ни одна не оценивалась как критическая, разбирались одна за другой для внесения изменений в последующие экземпляры.
Из-за отсрочки полёта жизнь Андрея Гагарина в Звёздном вошла в колею, очень похожую на размеренное существование космонавтов резерва, терпеливо ждущих назначения. Конечно, по пять-семь лет никто без задания не просиживал, как это случалось с пилотами из первого и второго набора. Тем
После единственной ночи вместе, когда сестра посапывала на кухне, парочка больше не встречалась в Звёздном. Завидев друг друга в городке, перебрасывались короткими фразами, уславливаясь о времени и месте. Девушка выходила на Чкаловскую трассу — за пределы видимости с КПП, где её «случайно» подбирала «Нива». Вместе ехали в Москву, ночевали на Садовом, избегая мест, где могли нарваться на общих знакомых, в огромном мегаполисе такое более чем возможно по закону подлости. В воскресенье, когда у Ларисы заканчивалась увольнительная, Андрей отвозил её к остановке «Бахчиванджи» автобуса, идущего в Звёздный от Щёлковской. Конечно, если бы за ними следила наружка спецслужбы, эти детские хитрости разоблачили бы на раз, а так пока сходило с рук.
Перед приездом подруги Андрей провёл раунд политико-воспитательной работы с мамой, заручившись от неё как минимум нейтралитетом из серии «посмотрим», затем при поддержке Аллы Маратовны подъехал на кривой кобыле к отцу. Было вечер пятницы пятнадцатого февраля, перед выходными, Юрий Алексеевич блаженно развалился в кресле и вытянул ноги в сторону камина, вкусно потрескивавшего дровами, и отхлебнул грог. Тихо бубнел телевизор, ждали своего часа нечитанные газетки — три советские, одна британская и одна американская, в общем, ничто не предвещало неприятного сюрприза, уготованного ближайшей роднёй.
— Милый! — начала его дражайшая. — Сын хотел бы привести завтра Ксюшу с подружкой. Ты не против?
— Почему я должен быть против? Дочь и её подруга — очень хорошо.
— Она и подружка Андрея.
Гагарин-старший отставил грог.
— Вы меня настораживаете. И кто это?
— Ты же знаешь. Лариса Гусакова, — признался Андрей.
Лицо генерала приняло страдальческое выражение.
— Время есть. Может, сходи в кафе, в студенческий комсомольский клуб, сними какую другую девицу. Любой буду рад, даже из… Из Университета имени Патриса Лумумбы. Но не дочери Евгения!
— Евгения Павловича никто и не думал приглашать, — мягко возразила Алла.
— Стоп! Вспомнил. У меня как раз созрела мысль слетать в Днепропетровск. Месяца три там не был. Решено! К понедельнику вернусь.
— Папа, нет. Тебе тоже надо отдыхать. Встречусь с ней в другом месте. Но жаль. Ты её видел, я хотел, чтобы и мама составила о Ларисе своё мнение.
— Сорок килограммов сплошных проблем, вот и всё мнение. Если я скажу «нет», ты не потащишь её к нам в Серебряный Бор?
— Не потащит, — заверила Алла тоном куда более холодным, чем в начале разговора. — Мы встретимся вчетвером на Садовом — Андрей с Ларисой и я с Ксюшей. Не хочешь с нами — твоё право.