Гагенпоппен. Сказки для подсознания

Чащин Александр

– Ты думаешь, что я – проститутка? – она вновь стояла нагой на фоне беззвёздной питерской ночи и пускала в форточку сизый табачный дым. – А я, между прочим, до сих пор храню девственность. Просто с возрастом я потихоньку убедилась, с мужиками гораздо интереснее пить вино, чем состоять в отношениях. Но то, что где-то в мире меня ищет кто-то созданный специально для меня, это не исключает. Пускай он и женат, пускай не Казанова. Зато я коза для него буду новая, понимаешь?

– Поэтому ты не имеешь ничего против тех, кто ни мясо, ни рыба.

– Ну что ты зациклился!

– Просто не знаешь, какое вино – красное или белое – к ним подобрать…

– Но

ты же со своим! Херес – вино десертное. А я – сладкая. Не я к тебе вино подбирала, а ты ко мне. Улавливаешь? А мужики.... Они, как снегопад. Никогда не знаешь, когда случится, сколько выпадет сантиметров и сколь долго продержится. Когда сначала ты натягиваешь один носок на левую ногу, второй автоматически становится правым. Когда сначала натягиваешь носок на правую, та же самая ситуация с левым. Причем происходит это моментально и независимо от того, на свободе ли сейчас хозяйство между твоими ногами или ты уже успел надеть труселя. С мужиками та же картина. Единственное, не люблю, тех, кто привык жить за счет женщин. Нельзя сесть на шею, при этом не раздвинув ноги… Нельзя… Мужчина с раздвинутыми ногами – плохой мужчина. А плохой мужчина, как плохой носок – либо вонючий, либо с большой дырой. У хороших же, как правило, есть один недостаток: все они какие-то женатые. Испортить меня уже ничего не испортит. Все что могло – уже украсило, а вкусы на мужчин и вино меняются постоянно.

С утра она сама повезла меня в Пулково. Всю дорогу ехали молча, пока не свернули на территорию какой-то заброшенной промзоны.

– Знаешь самое главное, что я поняла? – в ответ на удивленный взгляд предупредила мой вопрос она. – На самом деле все мы очень счастливы, просто счастливы мы в основном бессимптомно… Любить нужно всех. Всех подряд. И когда у Господа Бога дойдут до тебя руки, он обязательно увидит, как ты стараешься и…

– Пошлёт хорошего мужа?

– Мужа не мужа, но того, кому нужно будет и первое, и второе, и третье, а не только койко-место на ночь в моей двуспальной кровати. А теперь будь джентльменом, достань, пожалуйста, из бардачка влажные платочки для снятия макияжа. Не могу же я отпустить тебя из Питера без соответствующих городу дождей воспоминаний?

Я не нашелся, что ответить, лишь отстегнул ремень безопасности, достал из ящика для перчаток упаковку гигиенических салфеток и молча протянул ей.

Через полчаса всё в такой же гнетущей тишине мы продолжили движение, и только, когда её праворулька остановилась у здания аэротерминала, я прокашлялся и спросил:

– Не знаешь, как будет утешительная форма наречия "никогда"?

– Ты уже взрослый мальчик, ты должен знать: утешительная форма наречия "никогда" – “потом"… Счастливого полёта, привет супруге, нестойкий оловянный солдатик. Время бесплатной стоянки в Пулково – пятнадцать минут…

Она ударила по газам, а я так и остался стоять среди утренней питерской хмари, нашептывая себе под нос: “Варкалось. Хливкие шорьки пырялись по наве, и хрюкотали зелюки, как мюмзики в мове. На пьяной вечеринке в кругу наших друзей я понял, что хочу её ещё сильней” …

Мюсли в моей голове стремительно удалялись вдаль, вольготно расположившись на использованной салфетке в кармане водительской двери её видавшей многие виды праворульной женской малолитражки…

Олигархи духа

Что такое бутерброд? Бутерброд – это хлеб. С колбасой, с ветчиной, с икоркой. Белок с углеводами. А нищеброд? Нищеброд – это тоже борьба противоположностей, к примеру хрен с маслом. В марафоне, как говорится, первые сорок два километра – фигня, главное осилить последние

сто девяносто пять метров. И умереть, едва переступив финишную черту. Потому что белковая диета изнуряет, причём изнуряет обоюдно, как потребителя, так и поставщика.

«Дайте моему ребёнку новые учебники. Из этих старых все знания кто-то уже получил», – как-то в моём присутствии кричала одна заполошенная «яжежмать» классному руководителю на родительском собрании, приуроченному началу очередного учебного года. И знаете, в отношении книг я с ней согласен. У хорошей книги, как и у кого-то, предназначенного для тебя свыше, ты должен быть первый. Хоть где-то. К примеру, на страничке «для заметок», предвосхищающей гламурно ламинированный форзац.

Как по мне, чтение книг, это даже не процесс – гигиеническая процедура души, интимный церемониал по расширению потенциала, сродни депиляции зоны бикини или выщипыванию волосков из носа. Он требует соответствующего уединения, всебянаправленного настроения и самокомфортной обстановки… Тёплого кофейника и вазончика пироженок, в конце концов. Выносить своё сугубое напоказ, делать из личного публичное, кричать на всех углах, что прелюдия – значит при людях, для меня сродни (интеллектуальной) проституции – «яд в гомеопатических дозах любви», как писал один сибирский рок-поэт, царствие ему небесное. Занятие вынужденное от «как припрёт» до «как припрёт». Чтобы просто продолжать жить, как жить. Потому что когда-то в молодости ты по пьяни попробовал этот пряный дурман-дуриан, и ещё тогда тебе это почему-то не запретило. Потому что «делать так» возможно только вместе с такими же «заполошниками» как ты, а вас так элементарно распознать по направлению взгляда в самый неудобный момент. Потому что теперь под другому на жизнь уже не встает.

Наверное, поэтому я не только, как все, читаю, но и как иные, тайком от читающих пишу, а «торговать собой» «как припрёт» хожу в общественные читальни. Знаете, есть такие неприметные отхожие уголки для снятия излишнего интеллектуального напряжения в больших книжных магазинах, коих расплодилось в последнее время повсеместно и достаточно. Достаю с полки свою ещё пахнущую свежей типографской краской книгу и… В общем, кто ищет, тот найдёт.

Так и в этот раз. Не было б несчастья, а уж счастье накуем.

– Я могу вам чем-то помочь? – вкрадчивым шёпотком, не оставляющим сомнений в намерениях своего обладателя, через четверть часа игры «в приглядки» донеслось со стороны соседнего читательского кресла.

– Нет, я таким родился… – дал понять свою причастность к «ордену заполошников» я, и оторвав взгляд от бережно лелеемого в руках томика, измерил взглядом своего вероятного визави по тайным играм разума на этот вечер.

Заброс был принят. Я демонстративно замял уголок страница.

– Послушай, а ты в курсе, что держишь книгу вверх ногами, – заметив это, сразу решил взять «быка за рога» залысеватый мужчина лет сорока пяти-пятидесяти, как бы исподволь придвигая свое кресло к моему, тем самым давая понять, что с его точки зрения, мы правильно поняли друг друга.

– А вы Фрейд что ли? – я немного осадил его пыл, как бы намекая, что ещё окончательно не принял для себя решения, хочу ли я с ним чего-либо подобного этим вечером и вообще хочу ли…

– Причём здесь Фрейд? – мужичок сделал вид, что немного опешил и зачем-то продемонстрировал мне золотое обручальное кольцо на безымянном пальца правой руки. Правила игры он знал на отлично. Видимо играл отнюдь не в первый раз. Членство в ордене не терпело излишней огласки, а потому посвящённые в мелочах предпочитали соблюдать приличия и были крайне осторожны.