Галактическая баллада
Шрифт:
В третий раз я оказался в объятиях Йер, и мы продолжили с того момента, откуда начали.
Однако я замечал, что Йер Коли после каждого анабиоза становилась все молчаливее и печальнее. Она уже редко булькала в ответ на мою шутку. Иногда, когда я протягивал руку, чтобы приласкать ее, она не реагировала только смотрела на меня отсутствующим взглядом, поглощенная какой-то своей мыслью, потом начинала чтото делать и явно избегала объяснений. Случалось, она обнимала Кила, прижималась к его лицу, и долпо стояла так, даже не чувствуя, что сын нервничает. К этому времени Кил уже
Но Йер и этого как будто, не замечала. Ее темные печальные глаза отчужденно смотрели на все, что ее окружало. Она словно пыталась понять, где находится. Ее состояние тревожило меня, но когда я задавал ей вопросы, она только пожимала плечами или вообще меня не слышала. Я ожидал, что она впадет в цурацал, но и этого не произошло.
– Йер, - сказал я ей однажды, - ты что-то скрываешь от меня. Мне кажется, ты страдаешь.
– Страдаю? Что это значит? Когда болит здесь?
Она указала рукой под левую грудь.
– Да, когда болит здесь, Йер... Странно, я думал, вы, превениане, можете только печалиться, но не страдать.
– Я уже могу, Луи.
– Тогда я хочу разделить твое страдание. Может быть, я тебе помогу?
– Меньше всего ты можешь мне помочь...
Мы стояли в парке, глядя на яркое созвездие, которое пылалр самыми разными красками - зелеными, желтыми, белыми, голубыми - как гигантский фейерверк. Йер не отрывала взгляда от созвездия. Ее смуглое продолговатое лицо было окутано полумраком и скорбью, и в тот момент я мог поклясться, что это не было выражением обыкновенной превенианской печали. Это была чисто земная скорбь!.. Йер протянула руку к черному пространству за "окном".
– Посмотри на эту бесконечность, Луи. Она - холодная, равнодушная, слепая. Она создает и разрушает безо всякой цели, безо всякого смысла. И наш разум никогда не постигнет ее, не сможет преодолеть... Может ли это сделать любовь?
– Я тебя не понимаю, Йер.
– Ты говорил мне, что у вас, на Земле, любовь - нечто биологически и психологически предопределенное, она соединяет мужчину и женщину, людей одной страны и людей разных стран...
– Да, но соединяет их, увы, и ее сестра - ненависть. В этом-то и заключается драма человечества, Йер.
– Значит, - продолжала Йер, всматриваясь в созвездие, - любовь преодолевает пространство?
– Возможно. Но наши соседи с юга, испанцы, имеют поговорку: с глаз долой - из сердца вон! Боюсь, что они правы...
– Да, понимаю. Любовь - как свет: преодолевая расстояния, она теряет свою энергию. Ты это хочешь сказать, Луи?
– Приблизительно.
– Это ужасно, - тихо сказала Йер Коли.
Она обняла меня и мы долго стояли так - одни, перед открытым окном во Вселенную, два огонька, две частички жизни, затерянные в ледяном мраке пространства. Я сильно прижимал Йер к себе, чтобы избавиться от безотчетного страха, который сковал мое сердце. Я спрашивал себя, что мучает Йер и почему она так упорно молчит...
На другой день я нашел ответ. В тот роковой для меня и для Йер день меня вызвал
– Подойдите к нам, Луи Гиле, - услышал я голос Бан Имаяна.
Он сидел рядом с Лала Ки и Ртэслри на подиуме у трехэтажного "рояля". Я взошел на подиум. В первых рядах зала я заметил Йер и Бен Коли. Бен кивнул мне, ободряя, а Йер опустила голову. Кил Гиле, сидящий между ним,и, улыбнулся мне, а потом вызывающе поглядел на превенианских мальчишек, явно гордясь тем, что его отец является предметом всеобщего внимания. В этом зале он один, кроме меня, мог улыбаться.
Бан Имаян жестом пригласил меня занять место рядом с Высшим советом и, когда я это сделал, обратился к залу;
– Превениане.
– произнес он весьма торжественно, - среди нас находится наш друг Луи Гиле. Мы позвали его для того, чтобы обменяться с ним мнениями и попрощаться. Наш Эксперимент подходит к концу. Мы летим сейчас всего лишь на расстоянии четверть галактического года от Земли.
Слова Бан Имаяна были настолько неожиданны для меня, что в первый момент я их не понял. Когда же осознал, весь похолодел. На какой-то миг зал исчез в сероватой мгле, и я едва удержался на своем силовом стуле. В голове у меня воскрес вчерашний печальный разговор с Йер Коли. Меня охватило отчаяние.
– Мужайтесь, Луи, - прошептал Ртэслри, наклоняясь ко мне.
Мужаться? Легко сказать. Эти превениане бесцеремонно оторвали меня от земного бытия и теперь, когда оно потеряло для меня всякий смысл, бесцеремонно возвращают туда. Мне хотелось встать и выразить свой протест, но не было сил.
– Луи, - мягко сказал Бан Имаян, - мы вас понимаем. Выслушайте нас и попытайтесь и вы нас понять. Поверьте мне - то, для чего вы предназначены, стоит вашей жертвы.
– Слушаю вас, секл Имаян.
Старый мудрец положил руку мне на плечо, как будто хотел меня поддержать. В его печальных глазах светилась искренняя любовь, и я не дал воли резким словам, готовым сорваться с моих уст.
– Вы не раз спрашивали, - продолжал Бан Имаян, - в чем заключается наш Эксперимент и какова наша Миссия, кто мы такие и откуда. Йер Коли нам рассказывала, что вас удивляет наш смех с закрытым ртом, наша неспособность улыбаться... Ну, ладно, давайте с этого и начнем. Не догадываетесь ли вы сами, кто мы такие и откуда мы?
Я посмотрел в лицо Бан Имаяна, посмотрел на превениан в зале.
Нет, они не были похожи ни на одно из инопланетных существ, которых я встречал в Галактике, несмотря на то, что внешнее сходство все же было. Но они стояли настолько выше всех, и я свыкся с мыслью, что они пришельцы из какой-то другой Галактики.
– Луи, вам ничего не подсказывает фигура на фронтоне нашего Дома?
Внезапная догадка заставила меня вздрогнуть, но я тут же ее отбросил. Это было невозможно, немыслимо, невероятно...