Галактический глюк

Калугин Алексей Александрович

ИскИн с интересом посмотрел на Вир-Щипков.

– Видишь ли, Фредриксон, – начала Литиция.

Понимая, что поставил напарника в крайне неловкое положение, Вениамин неловко отвернулся в сторону. Взгляд его упал на перекошенную физиономию Канищеффа, который как раз собирался начать прочистку мозгов двум идеологам.

– Вы тут, як я разумею, за народную идею радеете, – растопыренной пятерней Жан-Мари изобразил в воздухе нечто непонятное, но, по-видимому, имеющее некое отношение к тому, о чем шел разговор. – А я вот шо у вас спросить хочу –

на фиг кому эта ваша идея треба?

– Что значит «на фиг»? – возмущенно вскинул широкие брови Никита Сергеевич.

– Что значит «кому нужна»? – подхватил, точно эхо, Владимир Ильич.

Канищефф откинулся на спинку стула и повернул голову так, чтобы единственный глаз его мог видеть сразу обоих борцов за общечеловеческую идею.

– Вот гляжу я на вас и мозгую, – медленно и задумчиво начал Жан-Мари. – Вроде мэнши вы не совсем уж глупые. Одеты, опять-таки, прилично. А несете дурь такую, шо, со стороны глядя, можно подумать, будто вас мамки в детстве вместо молока керосином поили.

К удивлению Вениамина, Никита Сергеевич и Владимир Ильич внимательно, не перебивая, слушали, что говорил им чистильщик. И вдруг Обвалов понял, в чем тут дело. Обоим провозвестникам великих идей впервые довелось слышать мнение одного из тех, ради кого они, собственно, и не спали ночей, изучая труды классиков жанра, чтобы потом адаптировать их к современным условиям и переложить на простой, понятный всем и каждому язык.

– Вот вы все тут про народную идею какую-то талдычите, – продолжал между тем Жан-Мари. – А неужто не разумеете, шо идея-то, она у каждого своя. Во где сидит, – Канищефф дважды ткнул пальцем себя в висок. – А ежели нет у мэнша идеи, так, выходит, пустой это мэнш, як стакан выпитый. И ничего нового вы в него уже не вольете.

После того, что сказал Канищефф, наступила пауза.

Пошла минута, другая, и дед с цирюльником зашевелились. Движения эти являлись внешним проявлением повышенной мозговой активности, поскольку Никита Сергеевич и Владимир Ильич подбирали аргументы – естественно, каждый свои, – чтобы дать решительную отповедь коварному супостату, явившемуся под личиной вполне заурядного чистильщика. Общий враг может объединить не только монархистов с коммунистами, но даже каннибалов с вегетарианцами. Вениамину было любопытно узнать финал этой дискуссии, но прежде, чем кто-то из оппонентов Канищеффа разразился пламенной речью, за спиной у Обвалова прозвучали слова Фредриксона:

– Пятьдесят процентов, – и Вениамин понял, что следует сместить акцент внимания в направлении более актуальной темы.

– Фредриксон с нами согласен, – сообщил, поймав взгляд Вениамина, Савва.

– Я сказал, пятьдесят процентов, – поправил его ИскИн.

– Пятьдесят процентов чего? – спросил Вениамин.

– Пятьдесят процентов в пользу того, что Сяо Леопольдо ведет какую-то свою игру, – ответила Литиция.

– И ровно столько же в подтверждение того, что он добросовестно выполняет задание ФКУ, – добавил Фредриксон.

Прикусив верхнюю губу, Вениамин ухватился

двумя пальцами за подбородок. Пятьдесят на пятьдесят – выбор сделать непросто. Человек, которому Обвалов во всем стремился подражать, любил повторять, что в неопределенной ситуации агент должен делать выбор в пользу наихудшего из возможных вариантов. Всегда и везде Вениамин следовал этому золотому правилу. Но сейчас он сомневался. Ошибка могла дорого стоить: как минимум – увольнения со службы. Как минимум.

– Ты не хочешь прокомментировать свою оценку? – спросил Вениамин у Фредриксона.

– Я не могу это сделать, – ответил ИскИн. – Ты же знаешь.

– Знаю, – кивнул Вениамин.

– Так что же? – спросил Вир-Щипок.

Вениамин глубоко вздохнул, надул щеки и посмотрел на потолок. Как же все было просто до тех пор, пока он не познакомился с Вир-Щипками!

– До вашего появления на Веритасе Сяо Леопольдо был здесь единственным агентом ФКУ, – медленно, размышляя вслух, произнес Обвалов. – И, судя по тому, что вас сюда прислали, у ФКУ нет причин не доверять Сяо. Так? – обратился Вениамин к Фредриксону, ища поддержки.

ИскИн в высшей степени неопределенно качнул головой.

– Сяо Леопольдо не работал в управлении десять лет, – напомнила Литиция. – Его вновь зачислили в штат только потому, что это было проще, чем внедрить нового агента в ближайшее окружение Великого Магистра.

– Как я понимаю, у вашего руководства не было никаких претензий к Сяо.

– Как могли они появиться, если никакая оперативная работа на Веритасе не велась! – это уже был возмущенный возглас Вир-Щипка.

– Постойте, – поднял руку Вениамин. – Вы что, хотите сказать, что прежде от Сяо Леопольдо не поступало никакой оперативной информации?

– Спроси у него! – указал на Фредриксона Савва. – Об этом-то он может рассказать!

– С тех пор, как Сяо Леопольдо был вновь зачислен в штат ФКУ, он раз в квартал предоставлял стандартные отчеты, – сказал Фредриксон. – По сути, это очень сжатые обзоры текущих событий из жизни Великого Магистра.

– А как же поставка контрабандных нейропроцессоров на Веритас?

– О поставке нейропроцессоров стало известно из другого источника, – ответил на вопрос Вениамина Фредриксон.

– Но программу под них заказал именно Сяо, – добавил Вир-Щипок. – Ты понимаешь, что это значит?

Вениамин подумал и отрицательно качнул головой:

– Нет.

– Это означает, что, не вмешайся вы с Фредриксоном, мы с Литицией были бы уверены в успехе нашего плана. А в руках Сяо Леопольдо оказалась бы нейропрограмма, способная уничтожить гала-сеть.

– Ты говорил, что программа самоуничтожающаяся.

– Да, но Сяо об этом известно. А значит, в случае необходимости он может внести в нее коррективы.

– Почему вы раньше об этом не думали?

– Да потому, что ничего не знали об операции, которую готовит Леопольдо! От нас требовалось только одно – доставить на Веритас диск со специально подготовленной программой!