Галерея призраков
Шрифт:
Генри и Джейк Харрисон, утомленно вытирая вспотевшие лица, осторожно заглядывали во двор через едва приоткрытую калитку. А над забором, как поплавки при обильном клеве, то и дело показывались головы целого табуна пони, оглашавших улицу жизнерадостным ржаньем.
— Ну что ж, Генри, — сказала его жена Марта, появившись из дома и растолкав окружившую мужа толпу, — лошадок загнать тебе кое-как удалось. Но чем же ты собираешься расплачиваться за ущерб, который они нанесли сегодня всему городу? Теперь, хочешь ты того или нет, а придется
Лицо Генри сияло таким вдохновением, какого доктору Норкроссу никогда прежде не доводилось замечать.
— Да, Марта, конечно! — возбужденно воскликнул он. — Я знаю, что мне придется заплатить за все разрушения. Но мы с Джейком уже придумали, что сделаем с этими парнокопытными разбойниками. Знаешь, какой у нас план?
Он повернулся так, чтобы все собравшиеся слышали его заявление.
— Мы с Джейком решили, что на его земле к югу от города устроим ферму для разведения скаковых пони! — провозгласил он. — Да, мы будем скрещивать этих диких красавцев с обычными скаковыми пони. Мы выведем новую породу, которую будет отличать скорость гончей, выносливость мула и сообразительность человека!
Все, кто видел сегодня, как эти восхитительные создания носились по городу, согласятся со мной, что они — прирожденные скакуны, и когда мы скрестим их с обычными пони, это будет что-то! Это будет что-то, доложу я вам! Я хочу… Нет, не хочу! Ничего не хочу! Ни капельки, ни грамма не хочу! И в жизни больше никогда ничего не захочу, обещаю!
Доктор Норкросс улыбнулся. Похоже, у Генри все начинает складываться.
Затем, с удивлением заметив, что солнце уже село, он заторопился домой.
В своей спальне на втором этаже Дэнни Норкросс с трудом выбирался из дремы, полной сновидений, — еще не проснувшись окончательно, он потянулся и нащупал маленький конус слоновой кости, с которым играл прошлым вечером, прежде чем уснуть.
Он нахмурился, вспоминая, как все было. Сначала он сидел на лестнице и подслушивал, о чем разговаривали внизу взрослые. Они наговорили так много странного и непонятного. О лошадях, о деньгах, о картинках. Потом он вернулся в постель. Поиграл немножко с этим кусочком слоновой кости. Еще тогда в голову ему пришла забавная мысль, что-то вроде пожелания…
Пожелания, едва промелькнувшего в его сознании, когда он уже находился между явью и сном, о том, чтобы все, что говорили папа, мама и остальные, вдруг исполнилось, потому что это было бы так смешно.
И он пожелал, чтобы — пусть хоть только на один день! — все мечты Генри Джонса превратились в лошадей, чтобы деньги прилипли к пальцам Люка Хоукса, чтобы Джейкоб Эрл прикоснулся к чему-нибудь, что стало бы чеканить деньги не для него, а для кого-то другого.
И чтобы у Нетти Питерс вырос второй язык, и
И чтобы мисс Уилсон действительно стала прекрасной, как картинка, и чтобы в голосе мисс Эйвери на самом деле звенели серебряные колокольчики.
Таким было его пожелание.
Но теперь, полностью проснувшись, он смотрел в окно на красное от заходящего солнца небо и никак не мог вспомнить, что же он пожелал…
Вжавшись в угол затемненной комнаты, Минерва Бенсон в сотый раз ощупывала затылок. Сначала с ужасом, потом с затаенной надеждой, а затем с невыразимым облегчением. Отвратительное лицо исчезло с затылка.
Но она будет помнить его, и эти воспоминания постоянно будут преследовать ее в кошмарных снах.
Нетти Питерс смотрела в зеркало расширившимися от страха глазами. Наконец она медленно отвела руки от горла. Странное дрожание в нем прекратилось. Теперь она снова могла разговаривать, не боясь, что ее перебьет мерзкий пронзительный второй голос.
Но в будущем, только начав что-нибудь рассказывать, она будет прерывать себя на полуслове в страхе, что он может вернуться.
— Я решила, Люк, — строго сказала миссис Люк Хоукс, — что нам нужно покрасить дом и поставить новую печь. А потом я повезу мальчиков куда-нибудь отдохнуть.
Нет-нет, не говори ничего! Не забывай, что деньги переписаны на мое имя, и я могу теперь распоряжаться ими, как захочу. Могу поехать в Калифорнию или еще куда-нибудь.
И я не собираюсь возвращать их тебе, что бы ты ни говорил!
Джейкоб Эрл сдавленно застонал. Только что с пола библиотеки исчез последний золотой слиток.
Джон Уиггинс повернулся к божку. Мелодичное позвякивание монет, продолжавшееся весь день, прекратилось. Божок все так же хитро усмехался, но больше не выплевывал изо рта золотые кружочки.
— Он выдохся, — сообщил молодой человек раскрасневшейся и счастливой Элис Уилсон. — Но нам и так достаточно, правда? Посмотри, сколько денег из него высыпалось! Здесь, по-моему, их не меньше, чем на пятнадцать тысяч долларов! Элис, мы отправимся в путешествие вокруг света! И отвезем его в Китай, ведь там его родина. Он заработал такую награду.
Билл Морроу остановил машину у озера, окрашенного красными бликами заходящего солнца, и повернулся к сидевшей рядом с ним девушке. Его рука уже лежала на плече Дженис Эйвери.
Поэтому ему не составило большого труда притянуть ее к себе и поцеловать крепко и умело.
Дверь в спальню Дэнни тихо приоткрылась. Он услышал, как в комнату входят папа и мама, но притворился спящим.
— Он весь день дремал, — проговорила мама. — Даже за завтраком носом клевал. Наверное, прошлой ночью совсем не спал. Но температуры не было, и вообще вел он себя спокойно, поэтому я и не стала тебе звонить.