Галерея святых или исследование образа мыслей, поведения, правил и заслуг тех лиц, которых христианство предлагает в качестве образцов
Шрифт:
до того поработила их дух, что они не смели дать себе волю. Не довольствуясь тем, что препятствовали совершенствованию нравственности, богословы постоянно ставили преграды успехам физики, политики, юриспруденции, философии. Самые великие умы, скованные собственными предрассудками или напуганные предрассудками других, не смели свободно мыслить и вынуждены были под страхом подвергнуться преследованиям лгать или делать невероятные усилия, чтобы ввести свои системы в рамки нелепых часто понятий, принятых богословием.
C другой стороны, если смирение столь необходимо для христиан, оно, казалось бы, точно так же необходимо для их учителей. Во всяком случае, от них можно было бы требовать достаточно смирения, чтобы они допускали возможность ошибок в своих построениях и метафизических гипотезах, чтобы они отказались
Таковы те добродетели которые весьма старательно предписывают и проповедуют наши священные витии. Они называют их по преимуществу "богословскими" или "христианскими" - надо полагать, потому, что они полезны христианским богословам. Почти все прочие христианские совершенства являются производными от этих основных добродетелей и находятся в прямой и необходимой связи с ними. Таковы самоотречение, точное соблюдение обрядов, которые наши священники считают делом благочестия, покаяние, воздержание, церемонии, посредством которых церковь, по-видимому, хочет узнать, до каких пределов может доходить терпение, легковерие, нищета духа ее детей. Сюда, наконец, относится и рвение- добродетель, неизвестная язычникам. Но, как мы видели, благодаря ей утвердилось христианство, а ее служители сумели заставить королей и народы стать рабами их страстей. Эта добродетель всегда выражалась в том, чтобы мучить, ненавидеть, огорчать и тревожить людей во имя любви к их душам и неустанных забот об их спасении.
Правда, наши богословы часто говорят нам о "просвещенном" рвении, или о рвении "согласно со знанием", которое якобы крайне необходимо верующим, и бранят рвение слепое, потому что оно часто становится очень опасным. Но в сущности рвение "просвещенное", "согласное со знанием", так же трудно понять, как и "просвещенную набожность", о которой мы уже говорили.
В самом деле, в чем состоит знание набожного человека? Где может он почерпнуть знание, способное просветить его рвение? Ведь к указаниям разума религия не позволяет ему обращаться, да и вообще фанатизм всегда заставляет разум умолкнуть. Набожный человек обязан искать способов направлять свое рвение исключительно в "священном" писании, в советах наставников, в примерах святых. Но очевидно, что во всех этих источниках христианин может почерпнуть только совершенно слепое рвение, очень фанатичное, очень язвительное, очень буйное, очень вредное для общества. Если христианин обращается за советом к духовнику, то, поскольку последний обычно принадлежит к какой-нибудь партии, он найдет, что никогда не грешно проявить чрезмерное рвение, когда дело идет об интересах партии, к которой он принадлежит.
Одним словом, посредством евангельских добродетелей духовные тираны христиан имеют возможность заставить их нарушать самые элементарные требования человеческой нравственности, часто в корне противоположные скрытым целям духовенства. В глазах истинно верующего эта низшая нравственность должна всегда быть подчинена божественной, богословской морали. Вообще ему неустанно твердят, что "важнее повиноваться богу, чем людям".
Но что значит повиноваться богу, если не следовать распоряжениям духовенства, объявившего себя посредником и представителем божества на земле? Таким образом, повиноваться богу - значит верно следовать тому, что он предписывает в книгах, приписываемых ему духовенством. И когда бог в этих книгах случайно дает диаметрально противоположные предписания, то его толкователям предоставлено решать, какому из этих предписаний надо следовать в том или ином конкретном случае. Поэтому, когда интересы духовенства требуют наказания или истребления его врагов, тогда слово предоставляется "богу мести", "ревнивому богу", "богу воинств". Если, наоборот, интересы духовенства требуют спокойствия, тогда надо слушать "бога милосердия", "бога милости", "бога мира".
Христианский бог, как Янус,- бог двуличный, и служители его предъявляют верующим то или иное лицо сообразно с обстоятельствами. Так как заповеди, возвещенные в "священных" книгах, никогда не согласуются
Если "священные" книги христиан содержат элементы морали, полезной роду человеческому, то нельзя отрицать, что они заключают в себе в то же время принципы пагубной морали, способной потрясти весь мир. Римские первосвященники, как мы видели, часто вызывали ужасные беспорядки на земле, тысячи раз обагряли ее кровью, совершали страшнейшие перевороты. Но они всегда опирались на какие-нибудь тексты писания или на прямое распоряжение божества, когда они стремились разжечь ненависть народов и узаконить величайшие преступления. Очевидно, что в христианской религии толкователи всевышнего являются единственными распорядителями нравственности. Они могут по своему желанию создать справедливое и несправедливое, добро и зло. Словом, они могут при помощи Библии изменить самую сущность вещей.
Таковы стремления евангельской, или сверхъестественной, морали, которую богословы воздвигли на развалинах морали человеческой, общественной, естественной. Достаточно хорошо известно, почему они во все времена старались опорочить эту последнюю мораль. Будучи твердой и неизменной, она не всегда соответствовала менявшимся интересам духовенства. Поэтому религиозные вожди не только сами ею не руководятся, не только не разрешают наставлять в ней других, но они ее унижают, предостерегают христиан против нее, изображают ее как опасный продукт мирского развращенного разума и утверждают, что она может дать лишь "ложные добродетели".
Впрочем, проповедники христианства сами не знают этой морали, источник которой лежит в природе человека, в разуме, в отношениях, связывающих нас с себе подобными. Они не знают естественных мотивов, которые в состоянии сделать добродетель приятной и желанной ведь они приучились смотреть на бога как на тирана, чьи деспотические решения определяют судьбу рода человеческого, причем человек никогда не может критиковать его образ действий. Они привыкли не знать ничего святого, кроме того, что они находят в "священных" книгах, где на каждой странице встречаются категорические, произвольные, прихотливые предписания. Они с самого начала одурманены неистовой моралью, почерпнутой из опасных книг и таких же образцов. Они привыкли основывать нравственность на авторитете людей, ослепленных фанатизмом или развращенных корыстью. Поэтому они могут приписывать морали лишь химерические мотивы и не имеют ни малейшего представления об обязанностях человека по отношению к самому себе и о его долге по отношению к другим в соответствии с природой вещей.
Отсюда получается, что многие из них искренне думают или, во всяком случае, другим внушают, что тот, кто дерзает сбросить с себя иго религии или нападать на ее принципы, тем самым сокрушает основы нравственности и не имеет никакого представления о добродетели. Но легко заметить, что, нападая на неустойчивые принципы религии, неизменная естественная нравственность, нравственность, созданная для человека, может только выиграть от разрушения морали неопределенной, противоречивой, произвольной, подчиненной прихотям самых честолюбивых, жадных и корыстных людей.
Нравственность святых, как мы уже сотни раз доказывали,- это нравственность опасная, неосуществимая и совершенно бесполезная для общества.
Еще чаще нравственность святых является убийственной, бесчеловечной и пагубной для рода человеческого.
Нравственность мудреца всегда одна и та же, она постоянно предписывает нам трудиться для своего собственного благополучия, а разум показывает нам, что это благополучие может быть прочным лишь тогда, когда оно основано на благосостоянии, которое мы доставляем себе подобным.