Галльская война Цезаря
Шрифт:
Это сражение было таким кровавым, что, когда женщины, дети и старики нервиев встретили своих выживших мужчин, они стали умолять о мире. По их словам, в совете знати из шестисот человек осталось три, а из шестидесяти тысяч воинов едва ли уцелело пятьсот. Они преувеличивали, как делают все галлы, но действительно этот народ лишился всей своей силы. Я позаботился, чтобы соседние племена ничем не вредили им: нервии это заслужили.
– Значит, ты усмирил эти племена? – спросил Красс.
Цезарь кивнул и сказал:
– Почти без труда. Один город сдался, а потом попытался устроить предательское нападение. Я продал этих людей в рабство. Их было примерно пятьдесят три тысячи.
Все немного помолчали.
– Хорошая прибыль для тебя! – зло отметил
Цезарь пожал плечами: ни один настоящий римлянин не бывает мягкосердечным в делах войны.
– Прибыль, которую по справедливости заслужили скорее твои легионы! – бросился в словесную схватку возмущенный Помпей: он заметил, что, принижая собственные энергию и мужество и признавая свою ошибку, Цезарь покорил своих слушателей. Его выводило из себя, что кто-то может фактически хвастаться своим неумением командовать войсками. – Ясно, что обязанность военачальника заботиться о своих войсках, – продолжил он. – Но в этом случае, похоже, армия заботилась о тебе.
– По-моему, главная обязанность военачальника – обучить свои легионы так, чтобы они были непобедимы. И я осмеливаюсь сказать, что я сделал это, – вежливо возразил Цезарь.
– Надо мне будет попросить тебя, чтобы ты научил меня своим методам! – проворчал в досаде Помпей. На минуту он почти забыл, как трудно переспорить Цезаря и как сильно он его не любит.
Первая высадка в Британии. 55 год до н. э.
Могущество Цезаря, как вода Тибра во время паводка, увеличивалось и распространялось все шире. Теперь он и его армия знали друг друга и считали, что для них нет невозможного. Чтобы покорить венетов, потребовалось целое лето тяжелого и неблагодарного труда. Этот приморский народ возвел свои укрепления на скалистых мысах, которые выдавались далеко в море и при высоком приливе оказывались почти полностью отрезанными от берега. Когда римляне с большим трудом возводили плотины, чтобы отгородиться от океана, и доводили свои осадные постройки до высоты стен, жители крепости просто уплывали на лодках в другое место. Они оставляли нам голый, поросший травой холм: каменные хижины и круглую стену, которую мы спокойно могли рушить, если хотели: венеты со своими детьми, своими козами и даже чайками, которые питались их мусором, уже снова расселялись по домам в нескольких милях от этого места. Поскольку венеты жили за счет рыбной ловли и торговли, они не боялись умереть от голода.
Венетов можно было завоевать только с моря. Цезарь собрал в устье Луары кораблестроителей со всей провинции. Когда корабли были готовы, он посадил на них своих воинов. Легионеры натирали мозоли на своих огрубевших руках, учась грести. Центурионы заучивали новые команды. Военные трибуны изучали трудности плавания по известной своими штормами Атлантике. Кораблестроители Цезаря знали только Средиземное море, где воды спокойные и почти нет приливной волны. Для условий Атлантики подобная конструкция кораблей и строительные материалы не подходили.
Армия преодолела все эти трудности и стала настолько сильна, что один ее отряд с Публием Крассом во главе был послан на юг для покорения племен, живущих на границе с Испанией, а Сабин прошел на север и захватил полуостров Котентин. Армия была опьянена победой и своей мощью, мечтала совершать чудеса, чтобы прославиться, жаждала добычи и прежде всего была молода: блеск ее успеха притягивал из Италии честолюбивых молодых людей самого разного происхождения – всех, кто хотел подняться в обществе, добыть себе богатство и поймать славу в морях крови.
Одним из них был Гай Волусен, который поступил на службу к Цезарю в звании военного трибуна – не совсем удачное начало. Эти младшие офицеры, как правило, были непрофессионалами. Политические сторонники Цезаря, которым он давал высшие командные должности, имели хоть какой-то опыт, служивший оправданием для их честолюбивых
Утомительные обязанности на зимних квартирах были для них тяжелым испытанием, и военные трибуны менялись быстро. Цезарь использовал их, чтобы передавать приказы, командовать небольшими отрядами, решать мелкие второстепенные задачи. Но он доверял им лишь в тех редких случаях, когда человек проявлял себя очень хорошо.
Гай Волусен был одним из таких редких случаев. Прежде всего, он не был знатным по рождению. Его будущее зависело от его собственных усилий, а не от связей. Он действительно собирался подняться в обществе с помощью военной службы, как это сделал Марий, который был дядей самого Цезаря и создателем новой римской армии. Высокий, смуглый, высокомерно державшийся Волусен скорее вынуждал других считаться с собой, чем был популярен, и все же добился зависти своих коллег тем, что никогда не терялся и добивался результатов.
Волусен приехал, чтобы участвовать в боях на море, но вскоре разочаровался в происходящем. Он быстро обнаружил, что на наши неуклюжие корабли нельзя положиться. Тем не менее он выполнял свои обязанности умело и деятельно участвовал в морском бою, который положил конец силе венетов. Это сражение произошло во время мертвого штиля, и римляне выиграли его потому, что их корабли, имея весла, могли маневрировать. Бой был тяжелый, но принес мало славы, и Волусен оказался на зимних квартирах, где невозможно было выполнить то, чего он так упорно добивался, – привлечь к себе внимание Цезаря.
Но ему повезло. Заместитель Цезаря, Лабиен, был точно таким же человеком, как Волусен, только старше. Лабиен был суровым, честолюбивым, даже жестоким, но это был человек, родившийся для солдатского ремесла. Он поставил Волусена во главе одного из своих конных отрядов, и дело пошло хорошо.
Конница римской армии состояла почти целиком из галлов, которые были родом либо из провинции, либо из эдуев и союзных племен. Конникам не нравилось жить в зимних лагерях: у них были дела, которые надо сделать дома, жены, которых надо повидать, а у кого-то даже имения, за которыми надо присмотреть. Лабиен до определенной степени предоставлял им свободу действий, но трудность была в том, что он действительно испытывал нужду в конниках, так как надо было постоянно поддерживать связь со всеми жившими вокруг племенами по поводу планов на весну, поставлять продовольствие, покупать лошадей, что, как правило, делали конные отряды под командованием таких людей, как Волусен. По правде говоря, иметь конницу было просто необходимо для армии. Лабиен в общих чертах договорился об этом с вождями сам, но следить за выполнением договоров поручил своим подчиненным.
Именно хорошие результаты, которые показал Волусен при ловле дезертиров-галлов, и привлекли к нему тогда внимание Лабиена. В числе знатных галлов был один по имени Коммий, которого Цезарь особо выделял среди других не только за его большие дарования, но и потому, что этот вождь был родом из части Галлии около Булони, откуда Цезарь в благоприятное время собирался отправиться на завоевание Британии. Коммий был низкого роста и всегда полон сил и замыслов. Обычно его видели положившим руку на плечо очередного собеседника и убеждающим его в чем-то с большой долей галльского огня в словах. Коммию очень доверяли могущественные вожди из каждой крупной партии, и его влияние чувствовалось как в Галлии, так и в Британии. Цезарь сделал своего нового друга королем его племени: Цезарю было удобно назначать королей везде, где он мог это сделать, потому что впоследствии они зависели от него. В остальных племенах он никогда не мог полностью полагаться на поддержку партии своих сторонников.