Гамбит искусного противника
Шрифт:
— Да.
— Из-за мамы?
— Да.
— Так он хотел убрать конкурента?
— Он рассчитывал, что после смерти твоего отца, твоя мама станет его женщиной, так что да, так он убрал конкурента.
— А когда этого не случилось?
— Когда этого не случилось, а твоя мама вернулась в Россию, после того, как ты окрепла, мы перебрались в Новосибирск.
— В смысле «окрепла»? — неожиданно спрашивает Кристина, и я резко перевожу взгляд на нее, внезапно вспоминая, что она все еще здесь.
Кошу взгляд на Хана, тот без слов понимает, что разговор мы
— Я родилась не в России, а в Японии.
— В…Японии?
— Это традиция. Моего отца убили, как раз когда это происходило.
— Ну не прямо в этот момент… — вклинивается Хан, издав смешок, — Он успел подержать свое главное сокровище на руках и выбрать тебе имя. Знаешь почему он так тебя назвал?
— Потому что даже в безобидном цветке может быть скрыта смертельная опасность, и всегда нужно это помнить. Знаю. Глупая легенда…
— Что за легенда?
Ну это прямо-таки звездный час Хана. Он закатывает рукава, улыбается и приближается к столу, уперев в тот локти, а потом таким «особым», полным мудрости голосом делится с Крис той легендой, которой руководствовался мой отец при выборе моего имени.
— У Одина и Фригг был сын, которого все любили, и звали его Бальдр. Однажды ему была предсказана не своя смерть. Тогда Фригг взяла клятву со всех живых и неживых существ, от всех растений, камней, стихий, что они никогда не навредят Бальдру, но забыла попросить клятву у маленькой омелы. Злой и коварный Бог Локи знал это и воспользовался ее невнимательностью, сделал маленькую стрелу, которая пронзила сердца прекраснейшего из асов Бальдра, — от этой заезженной истории я закатываю глаза, но Хан игнорирует, смотрит уже на меня и кивает, — Никогда нельзя упускать из виду пусть и маленький цветок. Никогда нельзя его недооценивать.
— Прекрати, пожалуйста…
— Почему? По итогу то он был прав! Какой человек…
— Хватит уже его восхвалять, как будто он божество! — цежу сквозь зубы, а с боку фонит Костя своим цыком.
— Ты когда-нибудь прекратишь?
— Прекращу «что»?!
— Ты знаешь что. Твоя необоснованная ненависть уже утомила.
— Необоснованная?! Ха! — резко поворачиваюсь к нему лицом и дергаю головой, — Мой отец — козел и мудак. Мне ему построить алтарь и поклоняться? Может поделитесь набросками строения, раз только этим и занимаетесь?!
— Твой отец был хорошим человеком, — мягко перебивает Хан, и теперь я смотрю на него также ядовито хмыкая.
— «Хороший» человек, хм, как забавно. Надо разослать письма во все учебники по криминальной психологии с предложением называть маньяков «хорошими людьми».
Как один они тяжело вздыхают и смотрят в потолок, что меня окончательно выносит, так что я начинаю перечислять, загибая пальцы.
— Убийца с Грин Ривер? Он убивал проституток, а еще поговаривают занимался некрофилией. Хороший человек? Конечно! — Костя еще раз цыкает, а я развожу руками и нервно дергаю головой, — Тед Банди? Он тоже убивал женщин, похищал их и насиловал. Хороший человек? Несомненно да! Джеффри Дамер? Да это вообще победитель всех наград!
— Прекрати ты перечислять эту нечисть! — фыркает Хан, а потом трет виски, — Я все твое детство это слушал, у меня от таких фактов мигрень! Откуда эта странная страсть, не понимаю…
— Да я хочу узнать о своем отце, как можно больше, вот и интересуюсь ему подобными!
Пару секунд я наблюдаю за тем, как Хан беззвучно молится, но в следующий резко опускает на меня взгляд и серьезно выкатывает.
— Ты немного не понимаешь, какой тогда была жизнь. Девяностые — страшное время, кто бы что не говорил, как бы не восхвалял в песнях, но это было страшно. Банд было столько, что не продохнуть, и то, что они творили — мерзость и грязь.
— И тогда вы решили пойти по их стопам?
— Считаешь, что я способен на такое?
Отвожу взгляд, потому что нет, я так не считаю, но в слух не произнесу, ведь тогда все мои аргументы посыпятся, как карточный домик. Выбираю молчание, но Хан все прекрасно понимает и улыбается.
— Кто-то должен был их контролировать. Твой отец был справедливым человеком, и он сделал много хорошего. К нему прислушивались и с ним советовались. Если у фермеров были проблемы — шли к нему, и он помогал. Если в школах не хватало средств — он их находил. Его любили.
— Мама тоже его «любила»?
— Что за тон? — возмущается Хан, — Конечно любила! Твоя мама никого так не любила, как его. Он тоже.
— Он ее похитил!
Оба моих родных мужчин начинают посмеиваться, а меня так бесит, что я сжимаю кулаки и рычу. Не произвожу эффекта. Вообще ноль. Костя лишь слегка закатывает глаза и протягивает.
— Давай на чистоту, окей? Он ее забрал, а не похитил.
— Если кто-то не может уйти, когда захочет — это похищение. Похищение — это удерживание против воли и…
— У них уже были отношения, когда он ее забрал, — моя тирада умирает под сухим фактом от "дядя", который для пущей надежности добавляет, — Они встречались пару месяцев. Он ходил на все ее выступления, а потом…
— Фу, заткнись! Ла-ла-ла! — затыкаю уши руками, но сама улыбаюсь, а когда вижу, что он все таки заткнулся, с той же улыбкой указываю на него рукой, — Но это не значит, что она хотела!
— Она хотела.
— Он закрыл ее в доме! Она этого хотела?! Говорила иначе!
— Она не говорила иначе, а говорила, что по началу злилась, но потом…
— …Смирилась. Какая чудная история любви!
— Ты знала, что он ее отпустил?
— Что?!
— Да. Когда дошло до предела, он ее отпустил, а потом спас и снова отпустил, но она не захотела уходить. В конце концов, она знала, что любит его, перестала сопротивляться этим чувствам, приняла и его и его жизнь — она сама захотела остаться. Твой отец никогда не удерживал ее силой, даже когда удерживал. Если бы он увидел, что она действительно хочет уйти, отпустил бы ее сразу. И отпустил…