Гамбит
Шрифт:
— И вы затеяли весь этот спектакль именно для этого?
— Да. Ведь вначале я сам хотел выдать себя за Шамана. И только в процессе подумал, что если Хаба действительно войдет в роль, то потом сможет стать Шаманом по-настоящему. Я еще один раз полностью обессилил себя, и буквально затылком чувствовал на себе взгляд Шамана. Он сразу понял, что конкретно я хочу сделать в Мамбе, и начал стягивать своих зверей к его границам. А Хаба неплохо входил в роль, и даже смог накопить довольно много вероятностей. Его жизнь, мало того что полностью переменилась, так еще и наполнилась событиями, а это как ты знаешь самый верный способ набрать вероятности. И я не давал ему их тратить, колдуя самостоятельно. Так продолжалось до самого последнего момента, пока настоящий Шаман понял, что я полностью
— А вы действительно все потратили? А что было бы, если Хаба не справился?
— Конечно, у меня был небольшой запас на всякий случай. Ведь чтобы убить Патугу у меня вероятностей хватило, как ты помнишь. Но я действительно сильно рисковал. Сражаться с Шаманом было равносильно самоубийству, я мог попробовать только убежать. И еще я не мог рассказать Хабе, что он должен убить Шамана, тот все время следил за мной, и если бы я хоть раз закрылся от него, он, скорее всего, просто сбежал. Мне надо было подвести Хабу к мысли, что он действительно больше чем просто шарлатан. Пробудить в нем самоуважение, и гордость. Я знал, что Шамана взбесит эта подделка под него, и он наверняка начнет запугивать Хабу и грозить ему расправой. А тот испугается и попробует его убить. Но все же первой жертвой Шамана должен был стать я. Он не мог позволить себе сильно отвлекаться на Хабу или тебя, потому что я мог накопить вероятностей, пока он убивает вас. Или вообще сбежать. Поэтому Шаман уже собирался напасть на меня, когда Хаба поступил, так как поступил. У него было достаточно вероятностей, чтобы направить свой посох в голову Шамана. А так как посох оружие очень простое, при небольшой колдовской поддержке он смог пробить, купол удачи Шамана. И еще Шаман никак не ожидал атаки с той стороны. Он думал, что если он защищен от пуль, значит, защищен от всего. Все же, в сущности, он простой и необразованный дикарь. Он даже не знал, как работает его купол, считал, что его хранят духи. И поэтому Хабе и удалось его убить. Но была еще одна опасность — Патуга. Шаман перед смертью начал передавать ему все свои вероятности, и помедли я хоть миг, он закидал бы нас треклятьями. Этому он уже научился. И я убил и его. Это было не трудно, потому что он побежал мстить именно Хабе. Короче все прошло как по сценарию. Когда внимание Шамана было направлено на меня, ударил Хаба, а когда внимание Патуги было направлено на Хабу, ударил я.
— Но как он смог забрать все его вероятности?
— Очень просто. Это смог бы сделать и ты, если именно ты убил Шамана. Видишь ли, если кто-то убивает колдуна, то все его вероятности переходят к убийце. Хотя в этом случае все получилось слегка запутано. Перед смертью Шаман каким-то образом все же смог начать отдавать вероятности своему ученику, но когда я его убил, все встало на свои места и вероятности потекли к Хабе.
— А как он смог их удерживать, если ни у меня, ни у Патуги не хватило бы сил на это?
— Просто вы с Патугой удивительно бездарные ребята. А Хаба настоящий талант.
— И что теперь будет с Хабой? Он что и правда станет новым Шаманом? — спросил я, не слишком обидевшись на предыдущую реплику.
— А вот этого я действительно не знаю. Видишь ли, когда такой неопытный колдун получает такую прорву вероятностей, с ним может случиться все что угодно.
— Но ведь теперь ему никто не сможет объяснить, что делать дальше. И он даже не слишком хорошо умеет управляться со Знанием. А значит, стать новым Шаманом ему будет еще сложнее. Или вы хотите помочь ему в этом?
— Вот чего я точно не буду делать, это помогать кому-нибудь, кроме тебя, становиться колдуном. У меня уже есть один ученик, и с ним достаточно хлопот. Но у него есть неплохой шанс научится всему самому. С таким количеством вероятностей, ему по плечу любая задача.
— И даже научиться Знанию?
— Да, даже это.
— А если его попытаются убить?
— Если его попытается убить сильный колдун, то он его убьет. А обычного убьет сам Хаба. Я же говорю, Шаман
— А что за страж?
— Потом. — устало сказал шеф. — Быть может, я тебя с ним даже познакомлю когда-нибудь. Короче говоря, дело закрыто.
— А как же то, что вы говорили ему на прощанье? — не отставал я.
— Про то, что если он станет Шаманом, мы встретимся? Так это уже другое дело. Если он станет Шаманом, то перестанет быть Хабой. И в любом случае с Хабой мы больше никогда не встретимся. По крайней мере, я.
— Так уж и никогда. А как же ваши слова о том, что нельзя никогда говорить никогда?
— Это тебе нельзя. А мне можно. Я лично стер вероятность нашей встречи с Хабой. И закончим на этом.
Спорить было бессмысленно. Шеф принял свое твердое решение, а значит больше не скажет ни слова. Я допил виски и закурил, обдумывая услышанное. Уже не в первый раз дело оборачивалось совершенно не так, как я его себе поначалу представлял. И вместо того чтобы решать проблему Бориса мы по-настоящему решали проблему инквизиторов и колдунов. И вдруг я спохватился, потому что не задал еще одни вопрос.
— А что произошло со мной на поле боя? Вы следили? — спросил я у шефа.
— Конечно следил. Ты почти сошел с ума. И почти стал настоящим колдуном.
— Это как?
— Ты же хотел всех убить. Даже не всех, а все. И если бы ты не пришел в себя, у тебя получилось бы.
— Как получилось? Вы хотите сказать, что я бы смог все уничтожить?
— Все на что хватило бы твоих вероятностей. И тогда ты бы стал настоящим колдуном, и навсегда безумным. Так часто бывает с нашим братом. Свое первое колдовство мы совершаем или в состоянии аффекта, или наоборот в полной умиротворенности. И, как правило, первое колдовство определяет, по какому пути ты пойдешь. По пути зла и разрушения, или добра и созидания. И потом с этого пути тебе было бы очень тяжело свернуть. Я знаю только один пример, когда колдун полностью поменял свой путь, и свою суть.
— Это были вы?
— Да.
— А что было бы со мной, если я стал злым колдуном?
— Мы расстались бы. Впрочем, мы расстались бы, даже если ты стал самым хорошим. Я уже говорил тебе что нашу работу ты сможешь делать правильно только до того момента пока остаешься моим учеником. Пока зависишь от меня и идешь по моему пути. Но как только ты станешь колдуном в полном смысле этого слова, у тебя появится другой путь. И это будет конец.
— А почему я не могу выбрать ваш путь?
— Потому что мой путь такой один. Он только мой и ничей больше. Так же как в Африке может быть только один Шаман, в мире может быть только один Гамбит. А теперь иди, проветрись. Мне надо отдохнуть, а ты слишком много думаешь, чтобы я смог насладиться покоем.
Я послушно встал и ушел. Последние слова шефа повергли меня в смятение и грусть. На какое-то мгновение я даже захотел навсегда остаться учеником. Меня признаюсь пугала перспектива остаться одному. Но я понимал, что это невозможно, когда-нибудь я стану колдуном, и пойду своей дорогой. Это неизбежно, как неизбежно все остальное. И эти мысли пролились на мой воспаленный мозг успокаивающим бальзамом. Я перестал волноваться по этому поводу, как впрочем, и по всем остальным. Я снова стал самим собой — человеком который не переживает из-за таких пустяков как собственная жизнь. И я вышел из дома шефа, и пошел по улицам. Меня ждала ночная Прага. И я действительно собирался неплохо проветриться.