Гамп и компания
Шрифт:
Я не смог сдержаться. Я протянул к ней руку, но она от меня отмахнулась. И все-таки осталась сидеть по ту сторону прохода. Я так прикинул, чтобы составлять мне компанию – всю долгую дорогу домой.
Глава тринадцатая
Был облачный и серый день, когда я вернулся в Мобил. Я добрел до дома миссис Каррен, и она сидела в кресле-качалке – вязала салфеточку или что-то вроде того. Она была рада наконец-то меня увидеть.
– Не знаю, сколько бы я еще протянула, – сказала она. –
– Угу, – говорю. – Могу себе представить.
– Форрест, – говорит она, – как я сказала вам в письме, я собираюсь продать дом, чтобы иметь возможность попасть в приют Сестричек бедных стариков. Но как только я это сделаю, они всю мою оставшуюся жизнь будут обо мне заботиться, так что я переведу деньги от продажи дома вам, чтобы помочь вам вырастить малыша Форреста.
– Э нет, миссис Каррен, – говорю. – Это ваши деньги. Я не могу их принять.
– Вы должны их принять, Форрест. Я просто не смогу попасть в приют Сестричек бедных стариков, если только не буду совсем разорена. А малыш Форрест мой внук и единственный родственник. Кроме того, вам понадобятся все деньги, которые вы сможете раздобыть. Ведь у вас даже нет работы.
– Ну, здесь, я думаю, вы правы.
Примерно в этот момент передняя дверь открывается, и здоровенный молодой человек врывается туда, говоря:
– Бабушка, я уже дома.
Сперва я вообще его не узнал. Последний раз я видел его почти три года назад. Теперь он вырос и стал почти мужчиной, крепким, высоким и стройным. Вот только в ухе у него было кольцо, и я задумался о том, какое нижнее белье он носит.
– Вернулся, значит? – говорит он.
– Похоже на то.
– И сколько на сей раз пробудешь?
– Как я прикидываю, – говорю, – я здесь навсегда.
– А что ты собираешься делать? – спрашивает он.
– Этого я еще не прикинул.
– Ничего другого я и не подумал, – говорит он и уходит к себе в комнату.
Вот такой вот вышел теплый домашний прием.
Так или иначе, на следующее утро я начал искать себе работу. К несчастью, нельзя было сказать, что у меня имелась уйма рабочих специальностей, а потому мой выбор был ограничен. Типа канавы копать или что-то вроде того. Но даже такую карту тяжело было разыгрывать. Похоже, землекопы в этот момент на рынке не шибко требовались. А кроме того, один из начальников сказал мне, что я слишком стар для такой работы.
– Нам нужны перспективные молодые ребята, которые хотят сделать на этом карьеру, а не какой-то старпер, который просто хочет себе столько работы, чтобы хватило кварту дешевого вина купить, – так он мне это изложил.
Дня через три-четыре я уже чертовски обескуражен, а через три-четыре недели все это становится откровенно унизительным. Наконец я решил солгать миссис Каррен и малышу Форресту. Я сказал им, что нашел работу и смогу их поддержать, но на самом деле начал использовать для оплаты счетов свой расчет по окончании срока службы. Все дни
В один прекрасный день я решил отправиться в Байя-Лабатре и посмотреть, нет ли там чего-нибудь для меня. В конце концов когда-то я владел крупнейшим в этом городке предприятием.
То, что я нашел в Байя-Лабатре, чертовски угнетало. Старая «Креветочная компания Гампа» была в печальном состоянии. Здания и набережные сплошь обветшали и порушились, окна были выбиты, а автостоянка заросла сорняками. С этой частью моей жизни явно было покончено.
Я спустился к пристаням, и там было привязано несколько лодок для ловли креветок, но никто их не нанимал.
– С креветками здесь кранты, Гамп, – говорит один капитан. – Всех креветок уже много лет как выловили. Теперь нужно иметь такой большой корабль, чтобы добраться до Мексики, прежде чем ты сможешь добыть себе какую-то прибыль.
Я уже собирался сесть на автобус обратно до Мобила, но тут мне пришло в голову, что я должен навестить бедного старого папу Буббы. В конце концов, я его почти десять лет не видел. Я прошел туда, где он жил, – и точно, старый дом по-прежнему был на месте, а папа Буббы сидел на крыльце и пил чай со льдом из стакана.
– Будь я проклят, – сказал он, когда я к нему подошел. – Я слышал, что ты в тюрьме.
– Я вроде как был, – сказал я. – Думаю, все зависит от того, когда вы об этом слышали.
Затем я спросил его насчет креветочного бизнеса, и нарисованная им картина была столь же печальной, что и у всех остальных.
– Никто их не ловит, никто не выращивает. Слишком мало, чтобы ловить, и слишком холодно, чтобы выращивать. Твое предприятие было здесь лучшей порой, Форрест. А с той поры наступили тяжелые времена.
– Жаль это слышать, – говорю.
Я сел, и папа Буббы приготовил мне стакан чая.
– А ты так и не сталкивался с теми ребятами, что разграбили твою креветочную компанию? – спрашивает он.
– С какими ребятами?
– С этим лейтенантом Деном, старым мистером Триблом и с той обезьяной тоже… как там ее звали?
– Сью, – говорю.
– Ага, вот это те самые.
– Не думаю, что стоит винить Дена и Сью. А кроме того, мне кажется, теперь это уже неважно. Они погибли.
– Да? И как это случилось?
– Это длинная история, – сказал я, и папа Буббы не стал расспрашивать дальше, за что я ему был благодарен.
– Ну так как, – спрашивает он наконец, – что ты собираешься делать дальше?
– Не знаю, – говорю. – Но что-то делать надо.
– Что ж, – говорит папа Буббы. – Всегда есть устрицы.
– Устрицы?
– Ну да. Они не так прибыльны, как обычно бывали креветки, но несколько устричных банок там еще осталось. Проблема в том, что люди в наше время боятся есть их сырыми – слишком много загрязнения или чего-то такого. От них можно скверно заболеть.