Гамсун. Мечтатель и завоеватель
Шрифт:
А сейчас между супругами в Нёрхольме шла своя война — война, которая в 1944 году приобрела особенно изнурительный характер для обоих. Ни один из супругов не желал покидать Нёрхольм. Когда Мария была дома, то она безраздельно царила на первом этаже, во внутреннем дворе и над воротами. В распоряжении Гамсуна находилась большая комната на втором этаже, где на стене висела огромная карта мира, на которой он отмечал ход военных действий, а большая столешница из красного дерева была завалена всевозможными газетными вырезками и бумажками с записями. Несколько раз Гамсун обращался к адвокату Сигрид Стрей по поводу возможности развода.
Из своей окруженной враждебной реальностью штаб-квартиры он наблюдал за приближением плачевного исхода войны.
Но лжец даже такого гигантского масштаба, как Геббельс, уже был не в состоянии скрыть всю правду.
452
Речь Йозефа Геббельса на праздновании дня урожая в Берлине 3.10.43. См. Иоахим Фест «Гитлер».
Первого февраля 1944 года, когда прошел уже почти год со дня знаменательной встречи с Гитлером, Гамсун вновь начал выступать с политическими заявлениями. Он стал активно выступать в поддержку финнов, которые вместе с Германией воевали против Советского Союза. В марте Гамсун обратился к норвежским морякам, тем, кто воевал на стороне антигитлеровской коалиции. Он призвал их разорвать рабские путы, которыми они связаны с конвоями союзников. Тех, кто не хочет сделать этого, он заклеймил как изменников родины [453] .
453
Выступление Гамсуна по норвежскому радиовещанию, текст опубликован в норвежской «Фритт Фолк» от 2.03.1944.
На своей большой карте Гамсун отмечал продвижение советских войск на запад. 6 января Красная армия пересекла предвоенную границу Польши. Комментарий Гамсуна в связи с этим содержался в письме к Туре: «немцы знают, что делают, хотя они не всегда ранее были такими разумными» [454] . В мае немцы покинули Крым.
Весной столь неколебимая ранее вера Гамсуна в победу Германии пошатнулась. Это настроение нашло свое отражение в письме от 3 июня к дочери Виктории: «Здесь у нас сейчас состояние краха, если только Германии не удастся спасти всех нас. Слава Богу, она обладает огромной силой, но, к сожалению, она вынуждена сражаться со всей Европой» [455] . В своем письме он несколько раз говорит о своем страхе, что Германия будет побеждена еще раз. Он молит Бога о том, чтобы этого не случилось, и просит Викторию научить своих сыновей молиться о том же.
454
Гамсун — Туре Гамсуну от 16.01.1944.
455
Гамсун — Виктории Гамсун от 3.06.1944.
Пока эти написанные Гамсуном слова были на пути к дочери, живущей в городке на северном побережье Франции, войска антигитлеровской коалиции заканчивали последние приготовления к высадке войск в Нормандии. Через три дня после того, как Гамсун высказал свое сомнение об исходе войны, этот печальный для нацистской Германии конец стал решительно приближаться: началась крупнейшая военная операция союзников. Более 5000 кораблей, 155 000 человек десанта, при поддержке 11 000 самолетов, сплошной тридцатикилометровой стеной подошли к французскому берегу в области, называемой «Крепость Европы», как раз неподалеку от тех мест, где жила Виктория Чарльссон.
Внезапно на газетных
«Подобно тому, как незыблемо стоит фронт на востоке, также незыблемо будет стоять и фронт на западе, и это не пустые мечтания, сейчас решается судьба Европы, происходит выбор между жизнью и смертью, и Европа выбирает жизнь. В эти дни, когда англосаксы своими действиями несут всем нам смерть, разрушение и гибель, хранители Европы, германцы, держат в своих руках надежду на ее спасение» [456] .
456
Гамсун в статье «Европа выбирает жизнь» в норвежских «Фритт Фолк», «Афтенпостен» и других газетах от 12.06.1944 и в последующие дни.
Два года назад Йозеф Геббельс был в полном восторге от длинной пропагандистской статьи, написанной Гамсуном, в которой тот писал о бездушных большевиках, о нации мясников — англичанах и о предводителе евреев — Рузвельте. «Гамсун пишет очень умно, и эта статья необычайно острая <…>. Гамсун, несомненно, является одним из выдающихся интеллектуалов Европы, который всегда оставался верен знамени нового порядка» — так, захлебываясь от радости, расхваливал его Геббельс [457] .
457
Дневник Йозефа Геббельса от 28.03.1942.
И теперь Геббельс мог быть вполне доволен Гамсуном.
Через несколько недель в «Гюльдендале» вышло двадцатитомное собрание романов Кнута Гамсуна. В предисловии к нему автор писал: «В своих произведениях я стремился выразить нечто большее, нежели позволяют мои способности, но я никогда не выражал меньшего. Мое творчество всегда шло по восходящей линии» [458] .
Прекрасная формулировка уверенного в себе человека, но было ли ему самому легче от этого? Творчество Гамсуна обсуждалось в течение всей его жизни. В 30-е годы настойчиво звучал вопрос о соотношении эстетического и этического в его произведениях. При этом большинство отдавало предпочтение первому и скептически относилось ко второму.
458
Гамсун — Эйнару Шибю, лето 1944.
Как до, так и после 9 апреля 1940 года Гамсун старался прочно утвердиться в общественной жизни страны.
Но между этими периодами в истории его родины существовало фундаментальное различие. Когда Гамсун взял в руки перо после начала оккупации Норвегии, то с точки зрения юриспруденции он вступил на минное поле. Его соотечественники, оказавшиеся во время оккупации в изгнании в Лондоне или томившиеся в концентрационных лагерях, давно размышляли о том, какого именно наказания заслуживает Гамсун, который будет осужден после окончания войны. В том, что Гамсун будет осужден, ни у кого сомнений не было. Вопрос был лишь в том, каким будет это наказание.
Если, конечно, тот доживет до окончания войны.
В конце июля 1944 года Гамсун отправился в Осло. У него была договоренность с оккупационными властями. Он согласился на важный пропагандистский шаг, а в благодарность за это власти согласились подыскать ему спокойное место, где он был бы избавлен от визитов как представителей нацистов, так и вообще всех, кто захотел бы посетить его в связи с 85-летним юбилеем. Журналисты на этот раз были не в счет, так как они полностью находились под контролем властей. Проблема была в том, что никто на этот раз не хотел ставить свою подпись под статьями о Гамсуне. К 80-летию писателя в норвежской прессе появилось 85 авторских статей, а теперь лишь 17. При этом они были такие же помпезные, неуклюже написанные, как и культивируемое нацистами искусство в целом.