Ган Исландец

Гюго Виктор

Удивленный бесплодными поисками в этой роковой пещере, Орденер стал уже терять надежду встретиться здесь с разбойником, как вдруг его внимание привлечено было странной формы монументом, возвышавшимся посреди этой подъемной залы.

Три длинных массивных камня, утвержденных на земле, поддерживали четвертый широкий и четырехугольный, наподобие того, как три столба подпирают крышу. Под этим своеобразным гигантским треножником находился как бы жертвенник, высеченный из дельной глыбы

гранита, с круглыми углублениями поверхности.

Орденер сразу узнал одно из тех колоссальных друидических сооружений, которых так часто встречал в своих странствованиях по Норвегии и быть может наиболее изумительные образцы которых представляют во Франции монументы Локмариакер и Карнак — странные древние памятники, выстроенные на земле как бы для временного убежища, и прочность которых зависит исключительно от их массивности.

Погрузившись в задумчивость, молодой человек машинально облокотился на жертвенник, каменное жерло которого почернело от крови человеческих жертв.

Вдруг он вздрогнул; слуха его коснулся голос, который казалось выходил из камня:

— Юноша, одной ногой стоишь ты уже в могиле.

Орденер быстро выпрямился и схватился за рукоять сабли, между тем как отголосок, слабый, как стон умирающего, явственно повторил в глубине пещеры:

— Юноша, одной ногой стоишь ты уже в могиле.

В ту же минуту страшная рыжеволосая голова с диким хохотом появилась по ту сторону друидического жертвенника.

— Да, безумец, — повторила она, — одной ногой стоишь ты уже в могиле.

— А рукой хватаюсь за саблю, — ответил молодой человек, не двигаясь с места.

Чудовище показалось из-за жертвенника, обнаруживая свои мощные жилистые члены, дикую, окровавленную одежду и кривые руки, вооруженные тяжелым каменным топором.

— Это я, — сказало оно с рычанием хищного зверя.

— Это я, — ответил Орденер.

— Я ждал тебя.

— Ну, я трудился больше, — невозмутимо заметил молодой человек, — я искал тебя.

Разбойник скрестил руки на груди.

— Знаешь ты, кто я?

— Да.

— И не боишься?

— Теперь нет.

— А, значит ты боялся, идя сюда?

Чудовище вскинуло голову с торжествующим видом.

— Да, боялся не найти тебя.

— Ты не боишься меня, а между тем ноги твои только что спотыкались о человеческие трупы?

— Завтра, быть может споткнутся о твои.

Малорослый вспыхнул от гнева. Орденер, не шевельнувшись, надменно хранил присутствие духа.

— Берегись! — пробормотал разбойник. — Я обрушусь на тебя, как норвежский град на зонтик.

— Мне не нужно другого щита против тебя.

Что-то во взоре Орденера обуздывало чудовище, которое принялось царапать

ногтями шерсть своей одежды подобно тигру, который взрывает траву, прежде чем ринуться на добычу.

— Ты внушаешь мне что то вроде жалости, — сказало оно.

— А ты мне — презрение.

— Дитя, твой голос нежен, лицо твое свежо, как у молодой девушки: выбирай, какую смерть предпочтешь ты?

— Твою.

Малорослый захохотал.

— Ты не знаешь, что я демон, что в меня вселился дух Ингольфа Истребителя.

— Я знаю, что ты разбойник, для золота убивающий людей.

— Ошибаешься, — перебило чудовище, — для крови.

— Разве Алефельды не заплатили тебе за убийство капитана Диспольсена?

— Что такое? Что это за люди?

— Ты не знаешь капитана Диспольсена, которого ты убил на Урхтальском берегу?..

— Очень может быть, но я забыл его, как через три дня забуду тебя.

— Ты не знаешь графа Алефельда, который заплатил тебе за то, что ты отнял у капитана железный ящик?

— Алефельд! Постой; да я знаю его. Вчера еще я пил кровь его сына черепом моего.

Орденер содрогнулся от ужаса.

— Разве тебя недостаточно наградили?

— Наградили? — переспросил разбойник.

— Слушай, мне омерзительно смотреть на тебя, кончим скорее.

— Восемь дней тому назад ты нашел железный ящик на теле одной из твоих жертв, у офицера мункгольмского полка.

При последних словах разбойник вздрогнул.

— У офицера мункгольмского полка! — пробормотал он сквозь зубы, затем продолжал с движением изумления. — Да ты сам не офицер ли мункгольмского полка?

— Нет, — ответил Орденер.

— Жаль!

Лицо разбойника омрачилось.

— Слушай, — продолжал настойчиво Орденер, — куда ты девал ящик, взятый тобой у капитана?

Малорослый, казалось, размышлял одно мгновение.

— Клянусь Ингольфом! Вот странный ящик, которым все интересуются. Ручаюсь, что не так ревностно станут искать гроб с твоими костями, если только кто-нибудь соберет их.

Эти слова показывали, что разбойнику известен был ящик, и вернули Орденеру надежду разыскать его.

— Скажи мне, что ты сделал с ящиком. Может быть, он уже у графа Алефельда?

— Нет.

— Ты лжешь, потому что смеешься.

— Думай что хочешь. Мне что за дело?

Чудовище действительно приняло насмешливый вид, внушавший недоверие Орденеру. Он понял, что ему не остается ничего более, как или привести в ярость разбойника, или устрашить его, если возможно.

— Послушай, — сказал он, возвысив голос. — Ты должен отдать мне этот ящик.

Свирепый хохот был единственным ответом чудовища.