Гангстер вольного города

Парсиев Дмитрий

Кит, слушая мой краткий пересказ, аж присвистнул от удивления.

— Странно, я думал, что он, наоборот, борец со справедливостью через слово жопа!

Дождавшись, пока Паша перестанет ржать, я переспросил:

— В смысле? Что значит «через слово жопа»…

— Ну, есть такие борцы со справедливостью… Ручки не марают, но словом божьим молвят. Это не по правилам, так нельзя с людьми. А эта бабка сама кеды за икону закинула!

— А Филинов?

— Любопытный! — улыбнулся, как довольный кот, Паша. — Дать люлей

придуркам, чтобы он очистил свою душонку.

— Не с той крыши смотришь, — парировал я, заводя машину. — Если он уже пользуется подобными услугами, с ним можно поработать в будущем. Каждый раз, как представитель «права» падает до уровня «разберись, пожалуйста, товарищ бандит», с ним становится проще наладить контакт. Конечно, если я устрою поножовщину в полицейском участке, он меня не отмажет, но, наказание смягчит.

— А ты собираешь делать подобное? — у Кита аж челюсть опустилась.

Хотелось влепить ему оплеуху за дурные мысли.

Вместо этого успокоился. Выдохнул. Что-то я сегодня какой-то больно кровожадный. Словно во мне просыпается та самая, печально известная моему бывшему миру сторона.

Жестокий диктатор своей банды. Такой наказывал только один раз. Первый и последний.

Мы медленно проехались по центральной улице, завернув к небольшому, но яркому заведению в следующем районе. В тот самый кабак, где отдыхала Екатерина Монеткина.

Кита тоже отправил отдыхать. Ибо мой работник сегодня потрудился на славу. А сам, минуя небольшую охрану на входе, вошёл внутрь.

В нос тут же ударил сильный запах табака, алкоголя и отрыжки какого-то пьянчуги. Последнее, к слову, даже терпеть не стал. На лбу молодого человека в строгом костюме отпечаталось изображение моего кольца. За свинство, так сказать. Он и слова против промямлить не успел, как его утащила охрана, а я двинулся дальше.

На удивление, найти Катю сразу не смог, хоть меня не было всего-то чуть больше часа. Да и вообще! Здешние отдыхающие совершенно не подходили ей по статусу.

Слишком вызывающе наряженные юные девицы с роскошными ожерельями на шеях танцевали то, что в моем мире называлось не иначе, как стриптизом. Элегантно двигая бёдрами и облизывая рюмки, они вливали в глотку их содержимое.

Молодые люди, изредка мелькавшие среди стариков, сидящих на больших кожаных диванах, тоже походили на «богачей». Я бы сказал — золотую молодёжь.

Наглые, борзые, просящие своими смазливыми лицами п*здюлей. Коих, впрочем, один из них и получил, когда рыгнул мне в лицо.

Минуя барную стойку, наткнулся глазами на столик к дальнем углу, где сидели знакомые мне девицы.

— На ловца и зверь бежит, — криво усмехнулся я и, маневрируя между полуголыми танцовщицами, двинул в их сторону.

Заметили они меня почти сразу. Только вот вместо улыбок, которыми барышни одаривали меня при первой встрече, меня встретили угрюмые и даже испуганные лица.

—

Добрый вечер, — я уселся рядом без приглашения. — Пожалуй, давайте приступим к делу.

— Ваша подруга уже подходила к нам с этими вопросами, — промямлила одна из Скарабейниковых. — Мы ей все сказали и даже вернули деньги! Прошу вас, покиньте наше общество!

— Деньги отдали? — улыбнулся я. — Разве?

— Ещё утром! — утвердительно закивала головой одна из девиц. — Даже процент маленький взяли по доброте душевной!

— Вранье, — отрезал я. — Пытались перепродать макры Рудику?

Они и слова не проронили. Нервно заёрзали на стульях, но ничего говорить не собирались. А я же, наоборот, начал закипать.

Это же надо так нагло в глаза врать? Думают, я настолько простофиля? Или такой же тупой, как и Катя?! Ну уж нет.

Одна из Скарабейниковых попыталась было встать с места под предлогом попудрить носик. Я её остановил: ухватил мерзавку за руку, на которой блестели украшения, причём поддельные, и силком усадил обратно.

Попытку возмутиться тут же прервал:

— Мадам, — я сощурился, — сядь и сиди, пока я не позволю уйти!

— Ты что это себе позволяешь? — нахохлилась вторая. — Выскочка! А ну-ка пшёл вон отсюда.

Мой напор дал свои плоды. Девушки вжали головы в плечи, опять же, замолкли и принялись покорно ждать, чего же я такого им сообщу. А сообщить мне было что.

Когда я сказал, что Рудик передал им огромный пламенный привет, они только улыбнулись. Когда укорил, как некрасиво девицы поступили с его партнёром, то есть со мной, испуганно сжались. А когда предупредил, что блондинка, которую они кинули, дочь Монеткина, и он их вы*бет и высушит, если узнает, заплакали.

Что-что, а женских слёз я терпеть не мог. Не из-за того, что они мерзкие и отвратительные, а из-за того, что рядом с плачущей женщиной чувствовал себя беспомощным.

Мои макры, точнее, макры Кати, Скарабейниковы вывалили на стол. Ещё, правда, положили сверху небольшую стопку купюр, как плату за неудавшуюся попытку нас надуть. А затем чуть ли не пулей кинулись прочь, когда я пересчитал макры и разрешил им отсюда свалить.

— Ну-с, дело сделано! — сказал сам себе, сгребая «добычу» в сумку. — Осталось только…

Даже договорить не успел, когда на горизонте началась потасовка.

Дама лёгкого поведения, щеголявшая в одних трусах, поставила какого-то старика на колени и со всей дури била ему по…

— Ай-ай-ай… — я невольно скривился, представляя, насколько это больно.

Но… Эта больная головой молодёжь — наоборот! — оживилась. Заулюлюкала, глядя на подобное представление, и собралась вокруг, чтобы полюбоваться настоящим доминантным представлением.

М-да, мне такое чуждо.

Встал, задвинул за собой стул и направился в сторону бара, где наконец заприметил одну блондинистую красавицу.