Ганнибал у ворот
Шрифт:
Эпикид напал на стоянки Марцелла, а карфагенский флот пристал к берегу между городом и римским лагерем – Марцелл не сможет подать помощь Криспину. (5) Действительной опасности было меньше, чем тревоги: Криспин не только отбросил Гиппократа от укреплений, но заставил его бежать сломя голову, а Марцелл прогнал Эпикида в город. (6) Приняли на будущее все меры, чтобы обезопасить себя от неожиданного нападения.
(7) А тут на оба войска пришла новая беда – чума; стало не до войны. Осенняя непогода, нездоровая местность, жара, за городом еще более нестерпимая, чем в городе, истомили почти всех в обоих лагерях.
(8)
(9) Каждый день – похороны и смерть, днем и ночью – повсюду рыдания. (10) В конце концов люди до того привыкли к этому бедствию, что не только не провожали умерших, как подобает, слезами и воплями, но не выносили трупов и не хоронили их: бездыханные тела валялись перед глазами ожидавших той же участи.
(11) Мертвые умерщвляли больных, больные здоровых – страхом, заразой, тлетворным запахом. Бывало, предпочитали смерть от меча: поодиночке врывались во вражеские стоянки. (12) Болезнь поражала больше карфагенян, чем римлян: римляне, долго осаждая Сиракузы, привыкли к здешней воде и климату.
(13) Сицилийцы, находившиеся в неприятельском войске, увидев, что зараза распространяется (местность была нездоровой), разбрелись по своим городам, которые были поближе. (14) Карфагенянам приюта нигде не было – погибли все до единого, погибли и Гимилькон с Гиппократом.
(15) Марцелл, видя, с какой силой обрушивается болезнь, увел в город свое обессилевшее войско и дал ему передохнуть и пожить в домах. Много, однако, римских солдат от чумы погибло.
27. (1) После гибели сухопутного пунического войска воины, служившие раньше у Гиппократа, […] [591] заняли два небольших города, недоступных по своему местоположению и вдобавок еще укрепленных: один лежал в трех милях от Сиракуз, другой – в пятнадцати. Они сносили туда съестные припасы из своих городов и призывали к себе подмогу.
591
Лакуна в тексте оригинала.
(2) Тем временем Бомилькар, вторично явившийся в Карфаген вместе с флотом, так рассказал о судьбе союзников и судьбе пунийцев, что карфагеняне вознадеялись не только помочь союзникам и спасти их, но и захватить римлян в как-никак захваченном ими городе.
(3) Он посоветовал снарядить как можно больше грузовых судов, наполнить их всяким грузом и увеличить флот, состоявший под его командой. (4) Из Карфагена Бомилькар вышел со ста тридцатью военными судами, с семью сотнями грузовых и с попутным ветром переправлялся в Сицилию, но те же ветры помешали ему обогнуть мыс Пахин.
(5) Молва разнесла весть о прибытии Бомилькара; он медлил; и сиракузцы, и римляне переходили от страха к надежде. (6) Эпикид испугался: если ветры, уже много дней дувшие с солнечного восхода, не утихнут, то карфагенский флот вернется в Африку.
(7) Он передал Ахрадину вождям наемников, а сам отплыл к Бомилькару, (8) который держал свой флот обращенным в сторону Африки. Бомилькар опасался морского сражения не потому,
(9) Марцелл заметил, что со всего острова созвано сицилийское войско и что подходит карфагенский флот с большим грузом. Не желая быть запертым с моря и суши во вражеском городе, он решил, хотя флот у него был меньше карфагенского, не допустить высадки Бомилькара в Сиракузах.
(10) Два враждебных флота стояли около Пахина – они сразятся сразу, как только настанет затишье и суда смогут выйти в открытое море. (11) Когда юго-восточный ветер [592] , свирепствовавший несколько дней, утих, Бомилькар первым снялся с якоря, решив поскорее обойти мыс и выйти в открытое море.
592
То есть эвр – восточный или юго-восточный ветер.
(12) Он увидел римский флот, который направлялся к нему, и, неизвестно чего испугавшись, вышел на парусах в открытое море, миновал Сицилию, держа курс на Тарент, и отправил в Гераклею гонцов с приказом вернуться грузовым судам в Африку.
(13) Эпикид, лишившись такой поддержки и не желая оставаться в осажденном городе, большая часть которого была уже взята, отплыл в Агригент, не рассчитывая оттуда на что-либо повлиять и решив выжидать, чем все закончится.
28. (1) В сицилийском войске стало известно, что Эпикид покинул Сиракузы, (2) а карфагеняне бросили остров и вторично предали его римлянам. Сицилийцы переговорили с осажденными об условиях, на которых будет сдан город, и отправили послов к Марцеллу.
(3) Желания эти почти совпадали с желаниями римлян: царские владения, где бы они ни находились, останутся за римлянами; сицилийцы сохраняют свою свободу, свои законы и все прочее.
Пригласили на совещание тех, кому Эпикид поручил все дела; (4) их тоже отправили к Марцеллу, как и представителей сицилийского войска, требовавших, чтобы участь осажденных и в осаде не бывших была одинакова и чтобы ни те, ни другие ничего особого себе не выговаривали.
(5) Сицилийцев впустили повидаться с родственниками и друзьями, и они рассказали о договоре с Марцеллом. У осажденных появилась надежда на благополучный исход; префектов Эпикида – Поликлета, Филистиона и Эпикида, прозванного Синдоном, – убили и созвали народное собрание.
(6) Там говорили, что в нужде, на которую они обычно шепотом друг другу жаловались, да и в других бедствиях, нечего обвинять судьбу: от них самих зависело, как долго еще им терпеть. (7) Римляне осадили Сиракузы, сжалившись над сиракузцами, а не по ненависти к ним. Услышав, что Эпикид и Гиппократ, приспешники Ганнибала и Гиеронима, все захватили в свои руки, они начали войну и осадили город, желая захватить жестоких его тиранов.
(8) Гиппократ убит, Эпикид выгнан из Сиракуз, а ставленники его перебиты; на острове не осталось клочка земли во власти карфагенян, господство на море они потеряли. Отчего же римлянам не желать, чтобы Сиракузы были благополучными, как при жизни Гиерона, верного друга римскому народу?