Ганнибал. Враг Рима
Шрифт:
— Ты жив! — воскликнул он, входя; в глазах у него блеснули слезы.
— А вот и ты, — вместо приветствия произнес Фабриций, махнув рукой в сторону стола, на котором был разложен завтрак. — Хлеба хочешь?
Квинт ухмыльнулся. Несмотря на внешнюю беззаботность отца, он увидел, как его глаза просияли.
— Благодарю тебя. Умираю с голоду. Ночь выдалась нелегкая, — ответил он.
— В самом деле, — согласился Фабриций. — Больше сотни хороших воинов недосчитались, и все из-за этих ублюдков кеноманов.
— Уверен,
— А кто же еще? Никаких признаков того, что ворота пытались открыть, и часовые на стенах никого не видели.
Квинта осенило:
— Так вот почему они вчера были такие хмурые!
Увидев недоумение отца, он принялся выкладывать свои вчерашние наблюдения.
— Это многое проясняет. А теперь они сбежали в лагерь карфагенян. Несомненно, поднесут свои «трофеи» в подарок Ганнибалу, — мрачно заявил Фабриций. — В доказательство того, как они нас ненавидят.
Квинт попытался не вспоминать об обезглавленном трупе Лициния, который он обнаружил в их разорванной палатке.
— Что сделает Публий?
— Угадай, — скривившись, ответил Фабриций.
— Снова будем отступать?
Отец кивнул.
— Почему? — вскричал Квинт.
— Он считает, что слишком опасно оставаться на этом берегу Требии. После сегодняшней ночи с ним трудно поспорить.
Заметив отчаяние Квинта, Фабриций продолжил:
— И это еще не всё. Высокий берег реки, дальний отсюда, очень неровный, и это защитит нас от возможных атак карфагенской кавалерии. Кроме того, мы перекроем пути, ведущие на юг, через Лигурию и в земли бойев.
Квинт перестал протестовать. Причины были достаточно веские.
— Когда?
— Сегодня, когда начнет темнеть.
Квинт вздохнул. Их отступление больше походило на бегство, но он понимал, что это необходимо.
— А потом мы крепко обоснуемся? — догадался он. — Чтобы остановить карфагенян?
— Точно. Семпроний Лонг движется сюда со всей возможной быстротой. Его армия будет здесь в течение месяца. — Лицо Фабриция сделалось яростным. — Войску Ганнибала не устоять против двух консульских армий.
Во второй раз после нападения кеноманов у Квинта опять появился повод для широкой улыбки.
— Вот ты где. Твоя мать беспокоится. Подумала, что ты здесь.
При звуках голоса Элиры Аврелия обернулась. Иллирийка стояла в дверях конюшни. Аврелия улыбнулась.
— Гай еще здесь?
— Нет, уехал. Очевидно, его отряд скоро призовут на службу. Просил передать, что будет думать и молиться о тебе.
От этого Аврелии стало только хуже.
Элира подошла ближе.
— Я слышала новости, — тихо сказала она. — Все слышали. Все мы вам сочувствуем.
— Благодарю тебя, — ответила Аврелия, глядя на нее.
— Кто знает? Твой отец вполне мог остаться в живых.
— Не надо, — отрезала девушка.
— Прости… — поспешно сказала Элира.
Аврелия
— По крайней мере, Квинт жив.
— И Ганнон.
Аврелия подавила приступ ревности, окативший ее жаркой волной после слов Элиры. Имя Ганнона сразу же заставило ее вспомнить о Суниатоне. Она уже четыре дня не носила ему еду. Скорее всего, его запасы подошли к концу. И в этот момент Аврелия приняла решение. Увидев Суни, она хоть немного поднимет себе настроение. Прищурившись, поглядела на Элиру:
— Тебе же нравился Ганнон, так ведь?
У иллирийки на щеках появились ямочки.
— Да… — прошептала она и залилась краской.
— Хочешь снова помочь ему?
— Конечно, — озадаченно ответила Элира и подняла взгляд на Аврелию. — Но он же уехал с Квинтом.
Аврелия улыбнулась:
— Сходи на кухню и набери в мешок еды. Хлеба, сыра, мяса. Если Юлий спросит, скажи, что мы с тобой отправимся на заготовки. И корзину возьми.
— Что, если госпожа спросит, где ты?
— Сообщи, что мы отправляемся собирать грибы и орехи.
Элира поглядела на нее с еще большим недоумением:
— Но как это поможет Ганнону?
— Узнаешь, — ответила Аврелия, хлопнув в ладоши. — Давай, приступай. Встречаемся на дороге, ведущей в горы.
Поглядев на нее с любопытством, рабыня спешно ушла.
Аврелии не пришлось ждать долго. Элира появилась меж деревьев, спеша к ней. В одной ее руке был кожаный мешок, в другой — плащ, такого же цвета, как у нее самой.
— Никто не спросил, что ты собралась делать? — беспокойно спросила Аврелия.
— Юлий спросил, но лишь улыбнулся, услышав, что мы собрались собирать грибы. Сказал, чтобы были поосторожнее.
— Как баба старая! — заявила Аврелия. Впрочем, тут же спохватилась, что не взяла ни кинжала, ни пращи, но немедленно выкинула это из головы, успокаивая себя тем, что их прогулка будет недолгой.
— Пошли, — уверенно сказала она.
— Куда мы идем? — попыталась выведать Элира.
— Туда, — сообщила Аврелия, небрежно кивнув в сторону ближайших холмов, возвышающихся над виллой, но тут же признала, что в ухищрениях больше нет нужды, и решила все объяснить: — Ты знала, что у Ганнона есть друг, который попал в плен вместе с ним?
Элира быстро кивнула.
— Суниатона продали в Капую, в гладиаторы.
— Ох, — скривилась рабыня, не смея выразить свои чувства, но интонация ее была красноречивой.
— Квинт и Гай помогли ему сбежать.
Иллирийка ошеломленно не сводила с нее изумленных глаз.
— Почему?
— Потому что Ганнон был другом Квинта.
— Понимаю, — пробормотала Элира, хмурясь. — Суниатон имеет какое-нибудь отношение к тому, куда мы сейчас идем?
— Да. Когда его освободили, он был ранен, и бедняга не мог самостоятельно отправиться в путешествие. Но сейчас, хвала богам, ему намного лучше.