Ганза. Книга 1
Шрифт:
— По какому поводу такой шум? — осведомился граф, входя в палатку. За его спиной тенью стоял капитан Парас, державший руку на мече.
Дитрих зло посмотрел на меня, затем отвел взгляд, успокаиваясь. Я несколько раз сжал и разжал кулаки, избавляясь от гнева.
— Пленные бежали, ваша милость.
Рекнагель изумленно приподнял бровь, оценивая произошедшее в палатке. Альберг наклонился к телу охранника, рассматривая его. Протянув руку, капитан выдернул нож из мертвеца:
— Что это? — поинтересовался граф Рекнагель.
— Нож принадлежал мушкетеру.
— Что здесь произошло?
Штаден с высокомерным видом проигнорировал капитана наемников и вопросительно поглядел на графа, ожидая, когда тот сам задаст вопрос.
— Мне тоже это очень интересно, — сказал Рекнагель.
— Один из мушкетеров был сообщником эмиссаров-самозванцев, — пояснил я, — Когда мы вышли обсудить план предстоящего допроса, он убил напарника, затем освободил шпионов. Те убили его и пытались бежать. Иерг застрелил их обоих.
Капитан Парас уважительно посмотрел на Дитриха.
— Где тела? — поинтересовался он. Я отвел его на луг.
Позже, когда я ложился спать, Штаден сидел у выхода из палатки и внимательно наблюдал за мной. За все прошедшее с момента встречи с настоящими советниками время мы с ним не перемолвились ни единым словечком. Я устало потер глаза, допил оставшееся во фляге вино и зарылся в одеяла, намереваясь немедленно уснуть.
— Ты думаешь, мне доставляло удовольствие убийство охранников и советников? — тусклым голосом поинтересовался Штаден. Я промолчал: конечно же я так не думал.
— Они враги! — медленно произнес лже-Иерг Эндорфер. — Или мы, или униаты. А от нас зависит судьба Кельна. И знаешь, лучше буду жить я, чем один из этих протестантов. Война — это война. А в том, что они не могли сопротивляться, была только их вина.
Нельзя было не согласиться с ним, но мне по-прежнему было не по себе. Казалось, что Дитрих убеждал сам себя. Он прокашлялся, собираясь сказать еще что-то, но пожал плечами, скинул плащ и улегся рядом. Уставшие после серых дней бесконечного марша, после встречи с настоящими эмиссарами республики Соединенных Провинций, мы уснули почти мгновенно.
На следующий день погода заметно улучшилась.
Было недалеко за полдень, когда поднявшись впереди колонны на очередной холм, мы увидели вдалеке город. Кельн. Среди солдат немедленно начались споры о предстоящих боевых действиях. Какой-то умник предложил делать ставки на то, вступим ли мы сегодня в бой или нет.
Альберг хриплым голосом отдавал приказы. Разговоры среди солдат смолкли, они ускорили шаг. Дюжина всадников отправилась вперед, разведать дорогу до города.
— Часа через два будем под стенами, — радостно усмехнулся граф Рекнагель. Он не мог сидеть спокойно в седле, нетерпение выплескивалось из него. Чем-то в этот момент униат напомнил мне Себастьяна.
Мысли мои немдленно обратились к нему. Фон Вормсвирген должен был уже ждать нас в городе. Было приятно заметить, что он ошибся. Себастьян предполагал, что
Дитрих яростно спорил с Альбергом и Рекнагелем. Подъехав ближе, я прислушался к их разговору. Штаден предлагал немедленно пойти на штурм города. Униаты желали, чтобы их солдаты хоть немного отдохнули после пятидневного марша.
— Ваша милость, — терпеливо повторял Дитрих, игнорируя протестующего капитана Параса. — На нашей стороне рейтарская рота Виндорта, которая ударит в тыл осажденным легистам, а купленный нами человек откроет ворота. И взорвет запасы пороха в городе.
Штаден на ходу придумывал новые факты, доселе не известные ни униатам, ни мне, ни ему самому.
— А каково ваше мнение, советник Боксбергер? — обратился ко мне граф, решив, очевидно, выслушать все стороны.
— Немедленный штурм. Враг сейчас этого не ожидает от нас. Поэтому на нашей стороне будет внезапность. И капитан Родерик Виндорт.
Вернулись всадники, посланные в разведку. Возглавлявший их граф Грегор подъехал к нам, доложить Рекнагелю о результатах:
— Войска Готфрида и рота Виндорта стоят к западу от города. Развернутые в боевой порядок.
— Отлично, — казалось, Рекнагель рад тому, что ему навязывают бой и не придется самому принимать решение. — Мы двигаемся туда.
Прозвучали сигналы горна и солдаты замедлили ход. До места битвы оставалось еще немного, поэтому можно было поберечь силы.
Я ехал вместе с полководцами, изображая из себя опытного военного советника, и изредка бросал ничего не значащие красивые фразы.
— Рейтарская рота стоит на правом фланге. Левый фланг занимает кавалерия Готфрида. Центр — мушкетерские полки, — рассказывал тем временем Грегор.
— Ну? Как будут согласованы наши действия? — поинтересовался граф Рекнагель.
— Наша кавалерия наносит удар по центру. Одновременно с этим рота капитана Виндорта разворачивается и атакует тех же мушкетеров во фланг. Судьба центра решится за несколько минут. Дворянская кавалерия Готфрида не успеет вмешаться. И скорее всего не будет этого делать, сохраняя свои жизни. А если они попытаются вступить в бой, ваша пехота встретит их выстрелами из мушкетов и пиками.
Капитан Парас задумчиво кусал губы. Я бы на его месте тоже отнесся с недоверием к плану, который приведет к собственной гибели.
— Какого черта, это ведь война! Мы примем бой! — воскликнул Рекнагель, проверяя как ходит меч в ножнах. — Жаль только деньги мэтра Лодекина, потраченные на подкуп предателя, который должен был открыть ворота и взорвать запасы пороха.
Граф Грегор вернулся к своему отряду. Альберг и Рекнагель отъехали в сторону. Едва они удалились на достаточное расстояние, Дитрих шумно выдохнул и тихо прошептал, даже не глядя в мою сторону:
— Не может быть! Они поверили в этот бред.
— Если теперь капитан не переубедит пфальцского графа, униатам суждено здесь остаться навсегда, — пробормотал я, стараясь, чтобы это слышал только Штаден.