Гаптика. Побочный эффект
Шрифт:
Раз затаился, скорей всего ближе полезет. Только не прямо сейчас, а погодя чуть, когда снаружи стрелять начнут. И ползти будет не через центр, а справа. Там, где мебель, разломанная в кучу свалена. Шкаф вон тот обветшалый, как раз гостя незваного от нас скроет.
Ладно. Решил поумничать. Поиграем тогда.
Я наклонился к Лизе и приложил к губам палец.
"Тс-с-с."
Затем обозначил направление, дважды вильнул ладонью, изображая быстро плывущую рыбку, и неопределенно качнул головой.
"Не ясно сколько."
Дважды
Стараясь не беспокоить валяющиеся вокруг груды камней, переместился метром левее. Отсюда комната просматривалась лучше.
Какой бы путь немец не выбрал, ему однозначно придётся протиснуться сквозь лежавший в проходе шкаф. Шифоньер скорее. Дверцы тонкие. В толщину не более нескольких миллиметров. При хорошем раскладе лезвие стропореза такие, без труда пробьёт. Мощности пружины должно хватить. Ну а там уж до фрица добраться труда не составит. Пускай ползёт. Как поравняется со шкафом, встретим. Главное с моментом не прогадать.
Внезапно хлам в углу пришёл в движение. Поднимая облако пыли, ломаная мебель вдруг зашевелилась. Упал на бок старый комод, отлетел в сторону, обтянутый линялым бархатом стул без спинки, и над растревоженной кучей мусора показалась голова Тимановского. Белая. Словно в мучной пыли. Вращая глазами, солдат оценил обстановку и безошибочно определил наше укрытие.
— Командир? — позвал осторожно.
С облегчением выдохнув, я поднял вверх руку. "Паук" в два перемещения оказался рядом.
— Твою ж то…, — едва взглянув на Лизу, выдохнул он.
Точно. Хвастаться нам было нечем. К этому моменту Оса уже потеряла сознание. Дыхание едва различалось, пальцы разжались, и пистолет мягко выскользнул из них на пол.
— Мы видели, как её зацепило, — Тимановский снял с пояса фляжку, — только не думали, что так сильно.
— Снайпер. В доме напротив.
Я приподнял раненой голову и осторожно смочил сжатый в немом упрямстве рот. Коснувшись губ, вода на миг сгладила спекшуюся кожу, прозрачной лентой скользнув по щеке, упала на землю. Рассыпалась. Окружив себя лёгкими фонтанчиками пыли.
Лиза не реагировала. И это было по-настоящему плохо. Истратив резервы, организм попросту отказывался бороться.
— Уходить надо, ком. Здесь не удержимся. Дальше по улице амбар есть. Старый. Хорошее место. Камень. Стены по метру. Лучше вам там переждать. Я подгоню машину.
— Жан где?
Тимановский расправил ремень и зло усмехнулся.
— Сюрприз немцам готовит. Тех, что остались мы за грузовиками зажали. Носа теперь не кажут. Лучше конечно добить, но времени нет возиться. Воздух без разбору потрошат. Патроны у них один хрен скоро закончатся.
Идея со сменой места укрытия была
— Подсоби.
Я сунул "Пауку" оружие и взял девушку на руки. Её голова запрокинулась. Пена на губах пропала, но кровь теперь стекала на землю тоненькой, ненадолго обрывающейся в воздухе струйкой и мы с Андреем понимали, что на счету у Лизы каждая секунда.
— Первым выйду, — предложил боец, — если тихо всё, знать дам.
Снайпер работал с другой стороны дома, поэтому шансы остаться незамеченными имелись большие. Только судя по всему, день сегодня был не наш. Едва Тимановский двинулся к выходу, к догорающим справа грузовикам подъехала машина пехоты. Без лишних слов из кузова высыпал десяток солдат и, выстроившись цепью, перекрыл нам путь. Ни о каком перемещении в другое укрытие, речи теперь не шло.
— Вот же, ублюдки, — нервно рассмеялся «Паук», — лезут и лезут, даже угощать уже нечем. Как у тебя, командир, богат на маслята?
— Пол рожка наберу.
— Не густо. У меня тоже, голяк, почти.
Из кабины фашистского "Kruppa" появился молодой капитан. Лихо заломленная на затылок фуражка. Ордена на груди. Закатанные по локоть рукава кителя. Дерзкий. Решительный. Сразу видно не из штабных. Глядя на его поведение, "истинный ариец". Очередной "Фон", не иначе.
Сделав к нам несколько шагов, офицер вдруг остановился и на ломаном русском закричал:
— Место окрушён. (Ну, это на половину, правда)
— Я снать, ко ви ест на самой деле. (Тоже спорно. Скорее просто догадывается.)
— Предлагай стацца. В противный случай будет уништошен. (А вот это уже факт.)
"Fl"ustern" из города немцы теперь точно не выпустят. Слишком высоки ставки. Тем более считают, у нас их два.
— Кагта сагласн наш условий, карантыруй жызн. Жызн и рапота великий Кирмания. Кагта найн, wir schieBen (мы стрелять)
Он взмахнул рукой. Скупо. Коротко. Как делают это уверенные в абсолютной своей власти люди. В ту же секунду за его спиной расступились двое солдат. Вытолкав вперёд женщину с ребёнком, ту самую, что гнали к бараку вместе с Дашей, один из них приставил к виску несчастной ствол автомата.
— Минут расмышлений, — капитан педантично сверился с хронометром на запястье.
Странная штука жизнь. Непредсказуемая. Даже находясь в выигрышной для себя ситуации, человек никогда не знает, где совершит роковую ошибку. Ведай немец о судьбе стоявшего рядом со мной "Паука", точно действовал бы по-другому.
Тимановский стиснул зубы и, обернувшись в мою сторону, произнёс:
— Пойду я, командир. Пора мне. Как с немцами болтать стану, в амбар беги. Там Жан поможет. Спаси пчёлку-то нашу. Не должны бабы тут за нас погибать. Детей вон пусть рожают. Много. Чтоб было кому хлеб на земле растить.