Гарантия на счастье
Шрифт:
— Что ты там делаешь?
— Бутерброды! — кричу я и делаю еще один глоток. Ну, мальчик — это совсем неплохо. Да и девочка хорошо. Девочки вообще очень любят отцов. Может, даже больше, чем матерей. А откуда ей известно, что будет мальчик? Ведь пол ребенка можно определить только на каком-то там месяце… А-а, она от меня скрывала. Боялась раньше сказать…
Это нехорошо. Ведь о таких вещах отец должен узнавать первым, а не последним, как какой-нибудь дурак.
Ну, сначала мальчик, потом девочка. Так даже лучше. Лучше, если у нее будет старший брат, опора в случае чего, да и вообще.
Я немного успокаиваюсь. Важно, однако, принять мужское решение. Еще одна рюмка, я иду в комнату.
— Ты пил! — с возмущением говорит Ханна.
— Да.
— Один? — удивляется она.
Почему женщины удивляются? Живи хоть сто лет, не поймешь. Такое событие, а она удивляется!
— Знаешь что, и мне налей, — говорит она и переключает каналы.
— Ты шутишь! — разнервничался я.
Еще не хватало ребенка споить! Нельзя! Ни курить, ни пить, здоровое питание, возможно, какой-нибудь вид спорта, я даже знаю несколько полезных упражнений. Она, наверное, захочет, чтобы я ходил с ней в школу будущих мам, ну и что? Рафал ходил, говорит, можно пережить, пожалуйста, я тоже могу, а она мне о водке!
— Это совершенно исключено. Я против того, чтобы ты пила.
— Так, значит? Тогда я сама себе напью. — Ханна отбрасывает одеяло и поднимается с дивана.
— Только через мой труп! — кричу я, но вовремя спохватываюсь — нельзя кричать на беременную женщину, мать твоих детей. — Ханночка, я не хочу, чтобы ты пила, сделай это ради меня, — говорю уже спокойно.
Она смотрит на меня как на кретина, садится, берет меня за руку:
— Что с тобой?
Как это, что со мной? Я только узнал, что вся моя жизнь в руинах, то есть, я хотел сказать, претерпела изменения, а она спрашивает, что со мной! Такого ни в одном справочнике «Как воспитать в себе мужчину» не написано.
— Ханночка, — говорю спокойно, словно президент премьер-министру. — Нельзя тебе сейчас пить, а я хотел это прочувствовать.
— Но что?
Люди! Жениться на слабоумной женщине, ну и будущее!
— Как это, что? То, что у меня будет ребенок! — кричу я, поскольку больше ни секунды не могу себя сдерживать.
Ханна вскакивает, я тоже, беру ее за руку, а она как влепит мне пощечину! А потом слышу звук захлопнувшейся двери. В чем была, в том и ушла. И снова я не понимаю: в чем дело? Что я такого сделал? Высовываюсь в окно и кричу:
— Вернись, поговорим!
Но она даже не оборачивается.
На следующий день Габрыся приехала за ее вещами. Я думал, мы сможем поговорить, я узнаю, где она, что случилось, но Габрыся бросила только:
— Не думала, что ты такой сукин сын.
Тогда я не выдержал и сказал, что если меня ставят перед свершившимся фактом, а я, будучи мужчиной, причем мужчиной, застигнутым врасплох, помимо того, что беру на себя ответственность за женщину и ребенка, но и еще слышу оскорбления… Но Габрыся
— Заткнись… — услышал я. И все.
Целую неделю — все это произошло в субботу — я размышлял, в чем дело. Я анализировал каждое предложение, которое было произнесено, но ничего не понимал. Может, я недостаточно убедительно выразил радость? От женщины можно бог знает чего ожидать. Ставят тебя перед свершившимся фактом, а ты прыгай от радости! Но ведь Ханна не такая дура, мы с ней немного жили вместе. Жаль, три года потеряны.
Ну и хорошо. Теперь я одинокий мужчина. Могу пойти пива выпить и не докладывать, когда приду. Потому что некому. Наконец-то! И могу смотреть «Евроспорт» двадцать четыре часа в сутки. Могу сидеть на диване, положив ноги на стол. В ботинках. Ханна этого не выносит. Пожалуйста, я человек свободный, независимый, она этого хотела. Ребенка я, конечно, буду содержать, это дело чести.
Наконец не нужно рассказывать, звонить, объяснять, можно наслаждаться жизнью, не отягощенной обязательствами. В мире много других женщин, которые с радостью меня утешат, то есть утешать меня не нужно, ведь на то нет причин, но наверняка в моей жизни появятся какие-то женщины. И я буду более осмотрительно относиться к длительным отношениям.
Нет! Начну новую жизнь с сегодняшнего дня. Позвонил Рафалу, но он не мог разговаривать, потому что они как раз собирались на обед к родителям жены. Адама дома не оказалось, а Анджей уже договорился с Элей о встрече и не хотел ее отменять.
В результате я остался дома и включил «Евроспорт».
Но сколько можно смотреть «Евроспорт»? Потом я возмутился, когда подумал, что она будет распоряжаться моим ребенком. Что это такое? Я — отец, и у меня, черт побери, есть какие-то права!
В понедельник утром я отпросился у шефа и поехал на работу к Ханне. Когда она увидела меня в коридоре, я думал, она упадет. Боже, как она выглядела! Ужасно!
Под глазами круги. Не думал, что за пару дней беременность может так изменить женщину!
— Что тебе надо?
Я не так себе представлял наш первый разговор, но понимаю, что она в ужасном состоянии. Интересно, когда жена Рафала была беременна, она тоже над ним издевалась?
— Нам нужно поговорить.
— Не о чем.
Стало ясно, что она хочет лишить меня отцовства, но я этого не позволю. Схватил ее за плечо и резко сказал:
— Нет, ты будешь со мной разговаривать.
Она что-то прошипела, и мы вошли в ее кабинет. Габрыся посмотрела на меня с презрением и вышла.
— Что ты вытворяешь? В твоем положении! Не хочешь быть со мной, так прямо и скажи. Я устал от твоих выходок!
— Естественно, я не хочу быть с тобой, — сказала чужая Ханна. — Как ты можешь меня об этом спрашивать?
И тогда я понял то, что с самого начала было очевидно. Меня осенило!
Этот ребенок — не мой. Поэтому она была так равнодушна. И психологически не выдержала, не смогла меня обманывать, сделать меня отцом чужого ребенка и так далее.
— Могла бы мне и раньше сказать, что этот ребенок не мой! А не расспрашивать, какое имя мне нравится, а какое нет, а может, Доминик, а может, Анджей! — кричал я во весь голос.