Гардемарин Ее Величества. Инкарнация
Шрифт:
— Так ты это, Вовка, — дядя будто прочитал мои мысли, — надолго к нам? Совсем останешься, или?..
— Или. — Я отодвинул наполовину опустевшую чашку. — Нечего без дела сидеть — поступать буду. В петербургский Морской корпус, на десантное отделение.
Я ответил сразу, не задумываясь. Хотя до этого даже не пытался заглянуть в будущее дальше, чем на пару-тройку дней вперед — слишком уж оно казалось непредсказуемым. Но теперь, когда дядя поинтересовался, я почему-то сразу понял, что, в сущности, и не вижу иных вариантов, кроме как вернуться
И снова открыть двери, через которые впервые прошел в сентябре шестьдесят первого.
Корпус и во времена моей молодости считался солидным заведением, куда принимали только отпрысков благородных семейств. А к концу девяностых его престиж и вовсе взлетел до небес, обогнав все прочие военные и пажеские училища. Тогда молодой император Александр, послушав моего совета, указом обязал всех представителей дворянского сословия нести государственную службу, и «золотым мальчикам» из княжеских и графских родов пришлось примерить форму. И многие поспешили выбрать Корпус, который я в те годы изрядно финансировал — в том числе и из собственных средств.
Отличный старт для карьеры… да и для новой жизни, если уж на то пошло. Особенно пока не приходится рассчитывать ни на капиталы, ни на старых друзей, если кто-то из них вообще еще жив. Отличный повод перебраться в столицу и посмотреть, как обстоят дела в высших кругах. Отличная возможность оказаться поближе к великой княжне Елизавете. И защитить — если потребуется.
И, фактически, единственная возможность быстро проложить себе путь в Совет и выше, если мне придется навсегда остаться Владимиром Острогорским.
— Ну ничего себе ты нацелился, Вовка — в Морской корпус! — Дядя усмехнулся и покачал головой. — Дело хорошее, конечно, но попробуй поступи… Туда и с княжеским титулом не всякого возьмут.
— Так я и не всякий. — Я пожал плечами. — Сдам экзамены, поступлю. Отучусь три курса, а оттуда в гардемарины.
— Куда-куда?! — На этот раз дядя удивился так, что едва не поперхнулся чаем. — В особую роту его величества?!
— Так точно, ваше высокородие, — невозмутимо отозвался я. — Желаю служить отечеству, так сказать.
— Да сколько угодно желай! — Дядя махнул рукой с такой силой, что едва не зацепил блюдце с печеньем. — Но куда тебе в гардемарины-то? Там куда не плюнь, одни Георгиевские кавалеры. Или Владимирские, кресты с мечами… Боевые офицеры!
— Молодых тоже берут. И обычно как раз с десантного отделения.
— Ну и сколько их там берут, Вовка? — Дядя уперся ладонями в колени, расставив локти. — Сколько, ты мне скажи! Пять человек в год?
Обычно меньше. Одного-двух… иногда троих с выпуска — и то в порядке исключения. Во всяком случае, в моей памяти все осталось именно так. Попасть в гардемаринскую роту, самое крутое даже по меркам военной элиты подразделение в Империи, было мечтой чуть ли не всех пацанов, когда-либо переступавших порог Корпуса.
И в особенности тех, кому не повезло родиться с золотой ложечкой в интересном месте: один год, проведенный
Погоны и форма гардемарина открывали любые двери.
Однако получить их удавалось лишь немногим. Даже среди титулованных аристократов и по-настоящему сильных и талантливых Одаренных, элиты курса, конкуренция была сумасшедшая. Но в стенах Корпуса она только начиналась, ведь потом юных десантников ждал встреча с противником извне. Каждый год в гардемарины метили офицеры из спецподразделений, армии или флота. Настоящие ветераны, у каждого из которых за плечами имелось по полдюжины боевых операций, а то и награды. Место в «Золотой роте» приходилось буквально выгрызать зубами.
Но награда определенно того стоила.
— Какая разница, сколько человек с курса возьмут? — Я потянулся за печеньем. — Главное, чтобы среди них был я.
— Я — последняя буква в алфавите, — проворчал дядя. — И та в раскорячку стоит. Гардемарины… Там тебе и экзамен, и аттестат, и биография, и нормативы. А еще происхождение смотрят!
— А с происхождением-то что не так? — Я откинулся на спинку плетеного кресла. — Острогорские — род, может, и не самый древний, зато достоинство у нас имеется.
— Да ладно бы только достоинство! Ты, я смотрю, парень хороший, только… только глупость несешь, уж извини меня. — Дядя поморщился, будто у него вдруг заболели все зубы разом. — В особую роту ниже пятого ранга никак не попадешь, а у нас в семье таких Одаренных отродясь не было. И это я еще со старшей линии, получается, а отец твой… Ну не в кого тебе, понимаешь? Силы не те, да и…
Заканчивать дядя не стал — видимо, решил, что все и так понятно. И попасть в гардемарины обычному отпрыску обычного семейства не светит. Никоим образом. Я не стал спорить: для начала сойдет и просто поступить в Корпус на нужное отделение, а уж этому препятствовать никто не станет. В своей способности честно сдать все положенные экзамены я не сомневался, так что оставалось только добыть правильное рекомендательное письмо.
И я хотел уже было ненавязчиво попытать дядюшку на этот счет, но он вдруг вытянул шею, выглядывая что-то за окном веранды. А потом и вовсе выбрался из кресла и зашагал к двери.
— У нас гости? — поинтересовался я.
— Настюшку из гимназии привезли. Пойдем встречать, Вовка. Заодно и познакомитесь.
Я кивнул, поднялся и через несколько мгновений уже спускался с крыльца обратно к тропинке в саду. После дяди встреча с двоюродной сестричкой, которая родилась уже через несколько лет после моей «гибели», смущала разве что тем, что мой опыт взаимодействия с детьми, мягко говоря, оставлял желать лучшего.