Гардемарины, вперед! (1 и 2 части)
Шрифт:
Камин наконец запылал. Устинья Тихоновна собрала на стол, украсив тарелки с различной снедью штофами водки, настоянной на зверобое, мяте и чесноке.
Бергер уже опрокинул в себя изрядную рюмку для храбрости, но против обыкновения молчал,чему Саша был рад. В любую минуту в комнату может явиться похититель Анастасии.Узнавать или не узнавать? Саша может по-разному сыграть свою роль…Можно сказать Бергеру,что он видит этого человека впервые,а потом, оставшись наедине с похитителем, предупредить его, что грозит Анастасии.
Может, удастся узнать что-нибудь
— Он! — воскликнул Саша неожиданно для себя. Появившееся в проеме двери лицо было так рельефно, так носато,так похоже на то, которое запечатлелось в памяти, что признание вырвалось само собой.
Сидевший спиной к двери Бергер вскинулся взглядом на Белова и чуть заметно кивнул головой.
— Я думал, вы никогда не приедете,- сказал де Брильи вместо приветствия. — Отчего такая задержка? Вы привезли паспорт?
Он был в черном вышитом халате, в мягких домашних туфлях на босу ногу. В руке он держал канделябр и пытливо всматривался в приехавших, словно тоже надеялся узнать их.
— Здравствуйте, сударь! Разрешите представиться,- Бергер щелкнул каблуками, — поручик лейб-кирасирского полка Карл Бергер к вашим услугам, а этот молодой человек, мой сопровождающий… — он вдруг сообразил, что не знает его имени.
— Белов, — негромко подсказал Саша.
— Вот именно — Белов. Садитесь, шевалье, выпейте водки.
— Вы меня угощаете? — Француз насмешливо прищурился, однако сел за стол, плеснул в бокал водки и повторил настойчиво: — Вы привезли паспорт?
— Нет, — важно сказал Бергер и вдруг зачастил скороговоркой:- В связи с чрезвычайным положением в столице на паспорте должна стоять виза самого вице-канцлера, а он отказался завизировать ваши документы.
— Вот как? Я пленник России?
— Ну что вы, шевалье? Ваш отъезд домой только несколько задерживается… до выяснения неких сложных отношений при дворе. Вы меня понимаете? Вам надлежит ехать в Петербург.
— Что значит «мне надлежит»? Кто мне может приказывать? Лесток?
Бергер понял, что переборщил и быстро поправился:
— Вы вольны поступать, как вам заблагорассудится и ехать куда угодно, кроме как за пределы России.
— В Париже меня ждет Шетарди.
Де Брильи говорил спокойно и сдержанно, но легкая усмешка, проскользнувшая в начале разговора, опять появилась на его губах и стала ширмой, за которой он прятал закипающий гнев. Под этой усмешкой Бергер вдруг съежился, словно из потаенного нутра души своей, если была таковая у Бергера, он получил четкое указание, что этот носатый старше его чином в иерархии человеческих характеров, и сразу сменил привычное амплуа хозяина на роль просителя.
— Нам стало известно, сударь,- Бергер выдавил из голоса легкую дребезжинку, — что маркиз де ла Шетарди находится в дороге в Петербург.
Это была ложь. При русском дворе поговаривали, что
— Это приятная весть для меня,- произнес де Брильи угрюмо. Бергер понял, что француз не верит ни одному его слову. Де Брильи явно не хотел брать инициативу в разговоре. Он сидел, мрачно рассматривая свои худые вытянутые ноги, и молчал. Бергер выпил водки на чесноке и с хрустом закусил огурцом.
— Я могу вам сказать, почему вас не выпускают из России, — сказал он, наконец, стараясь придать голосу некоторую интимность.
— Только ради бога, не надо одолжений, — де Брильи поморщился.
— Вы ввязались в чужую игру,- продолжал Бергер, словно не замечая пренебрежительного тона,- и у вас могут быть более серьезные неприятности, чем эта временная задержка.- Он молчал, ожидая вопроса, но де Брильи был безучастен: — Заговор, следственная комиссия ведет доследование, работает днем и ночью, и вдруг становится известным, что вы похищаете девицу, имеющую прямое отношение к делам заговорщиков.
Де Брильи оторвался от созерцания собственных ног и внимательно посмотрел на Бергера.
— Кому становится известно?
— К нашему счастью, об этом не знают ни Ушаков, ни князь Трубецкой. Лесток готов помогать вам, — Бергер так и подался вперед, — но вы должны отдать бумаги, которые везете в Париж!
— А… — де Брильи неожиданно рассмеялся. — С этого и надо было начинать. У Лестока неплохие ищейки. Отдать бумаги?- закричал он вдруг, стиснув подлокотники кресла так, что пальцы побелели: — Может, Лестоку отдать и шпагу впридачу? Или подарить мой родовой замок?
— Отдайте бумаги, и вы получите паспорт,- почти умоляюще выдохнул Бергер. — И можете ехать в Париж со своей красавицей. Или вы не собираетесь везти ее с собой? — неожиданно для себя курляндец хихикнул. Он не хотел придать своим словам игривого оттенка, боже избавь, но этот нервный всхлип, фамильярный, как подмигивание, сообщил его словам именно тот оттенок, и де Брильи, задохнувшись от ненависти, вскочил с кресла.
— Убирайтесь,- прошипел он.- Передайте вашему Лестоку, что он не получит от меня ничего.
Бергер тяжело повел шеей, пытаясь поймать взгляд Белова и подать ему оговоренный и чуть ли не прорепетированный в дороге знак. Но Саша сосредоточил все свое внимание на горящих в камине поленьях. Когда курляндец опять посмотрел на Брильи,тот стоял в дверях, держа в руке бронзовый канделябр и с угрозой шептал французские ругательства.
— Ax ты!- крикнул фальцетом Бергер и, добавив Белову:- Навались!- метнулся к французу, обхватил его колени и рывком дернул на себя. Прием этот был неожиданным для Брильи, но падая, он все-таки успел ударить Бергера по выпирающим лопаткам.