Гарем для попаданки

Гринь Ульяна Игоревна

Рай махнул рукой и отступил, плюхнулся на скамью и схватил с блюда пирожок. Наши взгляды встретились, и я подмигнула мальчишке. Он улыбнулся широко, во весь рот, где не хватало нескольких зубов, и укусил бок пирожка со всей силой юного голодного существа. Зазвучали струны, по которым провели рукой. Я перевела взгляд на хор. Покемоны приняли позы, которые разучивали две недели, и приятными высокими голосами затянули песню под звуки чирукки — гитары с квадратным корпусом. Это была старинная баллада, в которой восхвалялись прелести одной благочестивой

ари — её тёмные волосы сравнивали с заморским шёлком цвета красного дерева, а глаза — с сияющими Кристаллами жизни, её тело — с алебастром, а походку — с лёгким ветром, колышущим поля зелёной травы.

По правую руку от меня Стефан стукнул кружкой о стол и рявкнул неожиданно:

— Бабы! Опять бабы! Вы ни о чём другом не можете петь, кроме как о бабах!

— Ты чего? — удивилась я, толкнув его локтем. — Слушай, красиво же поют!

— Ноют они, а не поют! Слюни пускают!

— Прекрати, Стефан…

— Ты переходишь границы, дикарь, — угрожающим тоном сказал Тиль, который сидел рядом с драконом. — Не забывай, что ты здесь гость. Выказывай почтение ари Анне!

— Тебя как раз забыл спросить, что мне выказывать моей истинной! — презрительно бросил ему Стефан. Я с ужасом уловила его ярость, затопившую сердце, и запаниковала. Нет, нельзя допустить, чтобы они поссорились! Или, не дай бог, подрались!

— Тиль, остановись! — попросила наложника. Но он не послушался, как я надеялась, а протянул с гневом:

— Драгоценная, этот дикарь оскорбил вас и всех ари нашего мира! Это недопустимо!

— Я не обиделась, честно! — попыталась убедить парня, но Тиль упрямо качнул головой:

— Пусть покается и попросит прощения.

— Да ты мечтатель, кутёнок! — насмешливо фыркнул Стефан. Тиль сверкнул чёрными глазищами и без лишних разговоров двинул дракону головой в нос. Брызнула кровь, кяэрри оборвали песню, завизжав, как девчонки, а я испугалась. Не вида крови, не предчувствия драки, а смятения в голове Стефана. Всё, чего он желал в этот момент — убить соперников, раздавить их, как насекомых, уничтожить любым способом!

Я вцепилась в дракона, отчаянно что-то крича, а он уже вскочил, стряхнув мои руки, и вот уже стоит напротив Тиля. Оба готовы… Оба злые, напряжённые, мускулы играют под одеждой… Господи, почему мне достался дракон? Зачем я вообще его спасла на рынке? Надо было оставить там, где он сидел, прикованный!

Стефан обернулся, удивлённо и растерянно глянув на меня, и поэтому пропустил первый удар. Покачнулся от напора Тиля и широко улыбнулся, а потом бросился в атаку.

— Нет! — заорал Тиль. — Не смей оборачиваться! Дерись, как мужчина!

Удар, ещё удар, и уже непонятно, кто кого бьёт, кто получает. А мне только и остаётся, что смотреть на это безобразие, на выяснение отношений между двумя самцами, и молиться, чтобы никто не пострадал…

Ну уж дудки!

Первый кубок получил Стефан. В лоб! Тилю в плечо попал тяжёлый деревянный поднос, на котором лежали пресные лепёшки. Маленькие

кругляши хлеба разлетелись по залу, и все стихли. А я не могла успокоиться и всё швыряла, швыряла посудой в этих идиотов. Приговаривала:

— Вам надо подраться? Нате! Надо покукарекать? Вперёд! Засранцы! Говнюки мелкие! Получай! И ты тоже!

Когда меня оттащили, я уже не злилась, я рыдала. Какие они все… Мачо! Каждый за себя, каждый против остальных! А я-то думала, что тут всё по-другому, что мужчины наконец-то будут меня обожать просто так! Фигушки, все одинаковые, во всех мирах!

И тут свершилось чудо.

Оба драчуна бросились ко мне в едином порыве. Девлин сжимал меня в объятьях, а Дайго заботливо вытирал слёзы с лица, но Тиль упал на колени и обнял мои ноги, бормоча:

— Драгоценная! Простите меня! Я не хотел вас расстроить!

А Стефан настойчиво стучал мне в голову, чтобы я услышала его. Да, Стефан, мне плохо! Очень плохо видеть вас в такой ненависти друг к другу! Что сделать, чтобы мне стало хорошо? Помириться! И не для виду, а по-настоящему! Как? Ты не можешь этого сделать, потому что гордость не позволяет? Какая к чёрту гордость, если нам обоим плохо?!

— Прости, — сказал дракон с запинкой, и его глаза совсем потемнели. — Прости, — повторил громче, не глядя ни на кого, — я постараюсь принять всё это.

— Да, — слабо ответила я. — Постарайся… И вы тоже постарайтесь.

Девлин провёл ладонью по моей щеке, отводя намокшую от слёз прядь волос, сказал тихо:

— Ваша мудрость, драгоценная, поможет нам.

— У меня нет никакой врождённой мудрости! Я приняла правила игры, хотя для меня они были дикостью вначале!

— Мы понимаем, — сказал Дайго. Толкнул Тиля. Тот поднял голову, явив мне свои прекрасные очи, покаялся:

— Мы понимаем и больше не расстроим вас, драгоценная ари!

Я положила ладонь на его голову, лаская тёмные волосы, и подняла взгляд на Стефана.

«Не ждёшь ли ты, женщина, чтобы я тоже перед тобой ползал на коленях?»

«Нет».

«Я уже извинился. Что тебе надо ещё?»

«Скажи, что ты сможешь…»

«Я смогу».

«Ты не уверен».

«У меня нет выбора…»

— Милостивая ари! Милостивая ари!

Вопль от дверей заставил меня резко обернуться. Один из горожан — взмыленный и взлохмаченный — запыхавшись, остановился, упершись руками в колени. Потом отдышался и дрожащим голосом произнёс:

— Дикие коты! Они атакуют город!

Первым пришёл в себя Девлин. Он, как настоящий хозяин, поднялся и, положив руку мне на плечо в защитном жесте, принялся командовать:

— Приготовьтесь обороняться! Волков разнуздать! Тащите к частоколу рогатины и все стрелы, которые есть в городе!

— Девлин! Что им надо? — спросила я со страхом.

— Не знаю, драгоценная. Звери, разве их поймёшь?

— Я уверена, что они хотят отомстить за убитую кошку… Помнишь, Девлин? О-о-о! Я дура! Конечно же, они пришли за котёнком!