Гарики из Атлантиды. Пожилые записки

Губерман Игорь Миронович

* * *

Неколебимо прочно общество, живые сдвинувшее стены, которым враг — любое новшество, в котором светят перемены.

* * *

Душа не терпит пустоты, и потому нам стала родиной земля подонков и святых, страна мерзавцев и юродивых.

* * *

Все ближе к зимним холодам года меня метут, одной ногой уже я там, другой —

ни там, ни тут.

* * *

Сейчас борьба — не сшибка копий при звоне шлемов под мечом, а размноженье тонких копий, которым копья нипочем.

* * *

В соблазнах очень щедро зло: богатство, власть, салют из пушек, а если очень повезло, еще натравит потаскушек.

* * *

Все силы собери и призови, увидя сквозь цветную оболочку, насколько ты и в дружбе, и в любви живешь и умираешь в одиночку.

* * *

Кромсая сложности и трудности и обессилев за года, я берегу теперь зуб мудрости лишь для запретного плода.

* * *

Всюду тайно и открыто слышны речи, что России нужно срочное лечение, и она благодарит за них, калеча всех печальников, явивших попечение.

* * *

Не став трибуном и политиком, живя среди застольных баек, себя я чувствую лишь винтиком, страшась закручиванья гаек.

* * *

Люблю я утром духа трезвость и лист бумаги на столе, а ближе к ночи — блуда резвость и блики влаги на стекле.

* * *

В этой жизни чем-то лишние, с ней уже сроднимся вряд ли мы, очень бабы стали хищные, а мужи потравояднели.

* * *

Что человек? Игра природы, в ее руках послушный воск, и круто скрючивают годы наш позвоночник, хер и мозг.

* * *

Способный нерадивый ученик, забывший о единственности срока, я жизнь мою пишу как черновик, надеясь на продление урока.

* * *

С лицом не льстивы зеркала: с годами красят лик стекольный истлевших замыслов зола и возлияний цвет свекольный.

* * *

Не пузырись ума отравой, когда выходишь замуж, дева: от бабы, слишком часто правой, мужик быстрей идет налево.

* * *

Я возле каждого куста валялся в сладостной истоме, но

надорвался и устал шершеть ля фам в чужой соломе.

* * *

Когда земля мне станет пухом, на гроб распилится сосенка, моим насквозь соленым духом Господь начинит поросенка.

* * *

Давно я дал себе обет, и я блюду его давно: какой бы я ни съел обед, а ужин ем я все равно.

* * *

В нас по природе есть глухое предощущение неброское: для духа вредно все сухое, бесповоротное и плоское.

* * *

Напрасно разум как ни мучай, грядущих лет недвижна тьма, рулетку жизни вертит случай, смеясь убожеству ума.

* * *

Маршальские жезлы в рюкзаках носят и отнюдь не дураки, только, оставаясь в дураках, умные бросают рюкзаки.

* * *

Вполне я согласен с Сократом, сказавшим толпе горожан: душа изъясняется матом, а разум — безухий ханжа.

* * *

Душа улетит, и рассыпется тело, сотрутся следы, не оставив следа, а все, что внутри клокотало и пело, неслышно прольется ничем в никуда.

* * *

Увы, подруга дорогая, пора подумать нам уже, что, плоть блаженством содрогая, мы больно делаем душе.

* * *

Все наши монологи, диалоги и выкрики в компании греховной заслуженно почтятся в некрологе строкой о неуемности духовной.

* * *

Мне кажется забавным некий факт, который назревал уже давно: в мышлении моем — такой антракт, что, кажется, закончилось оно.

* * *

Повинен буду я навряд ли, что духом был убог и мал, вина моя — что явной падле я часто руку пожимал.

* * *

Стали мы с тех пор, как пыл угас, — тихие седые алкоголики, даже и во снах теперь у нас нету поебательской символики.

* * *

Мне потому легко гордиться лицом народа своего, что не боюсь я вслух стыдиться обильных мерзостей его.

* * *

Странно и забавно это очень — чувствовать, прислушиваясь к разуму: даже на пространстве утра — ночи я о смерти думаю по-разному.