Гарики из Атлантиды. Пожилые записки

Губерман Игорь Миронович

* * *

В себе я много раз их узнавал — те чувства, что вскипают вереницей, когда вступает в жизнь провинциал в надменной и насмешливой столице.

* * *

Ничуть не думая о смерти, летишь, чирикая с утра, а где-то случай крутит вертел и рубит ветки для костра.

* * *

Заботы будней повседневны, мы ими по уши загружены, и где-то спящие

царевны без нас окажутся разбужены.

* * *

Я в литературе жил цыганом: жульничал, бродяжничал и крал, ставки назначал с пустым карманом и надрывно клялся, если врал.

* * *

Нет, я не жалею, как я прожил годы искушений и подъема, жаль, что население умножил меньше, чем какой-нибудь Ерема.

* * *

Пользуясь остатком дарований, вычеркнув удачи и успехи, я кую из разочарований плотные душевные доспехи.

* * *

Славы нет — наплевать, не беда, и лишь изредка горестно мне, что нигде, никогда, никуда я не въеду на белом коне.

* * *

Живу я много лет возле огня, друзья и обжигались, и горели, фортуна бережет пока меня для ведомой лишь ей неясной цели.

* * *

Ах, девицы, еврейскими шутками не прельщайтесь, идя вдоль аллеи, у евреев наследственность жуткая: даже дети их — тоже евреи.

* * *

Пристрастием не снизив бескорыстие, в моделях постигая бытие, искусство отвечает не за истину, а лишь за освещение ее.

* * *

Во все подряд я в юности играл, затягивался радостью, как дымом, и ногу по-собачьи задирал везде, где находил необходимым.

* * *

Умей дождаться. Жалобой и плачем не сетуй на задержку непогоды: когда судьба беременна удачей, опасны преждевременные роды.

* * *

Увы — служители культуры, сомкнув талантливые очи, за безопасность и купюры сдаются много раньше прочих.

* * *

Ни бедствий боль, ни тяготы лишений с путей моих не вывихнут меня, но дай мне Бог во дни крутых решений с друзьями проводить остаток дня.

* * *

Мы ищем тайны тьмы и света, чтоб стать самим себе ясней, но чем прозрачней ясность эта, тем гуще мистика за ней.

* * *

Чужую беду ощущая своей, вживаясь в чужие печали, мы

старимся раньше и гибнем быстрей, чем те, кто пожал бы плечами.

* * *

Набив на окна быта доски, пришла пора скитаний вольных, уже в крови скрипят повозки моих прапредков беспокойных.

* * *

Я не распутник по природе, но и невинность не храню, в безгрешной плоти дух бесплоден и разум сохнет на корню.

* * *

Путая масштабы и каноны, вовсе не завися от эпохи, рыцарей съедают не драконы, а клопы, бактерии и блохи.

* * *

Где дух уму и сердцу не созвучен, раздвоен человек и обречен, самим собой затравлен и замучен, в самом себе тюремно заключен.

* * *

В подвижном земном переменчивом мире с душой совершаются странные вещи: душа то становится чище и шире, а то усыхает, черствея зловеще.

* * *

Текут рекой за ратью рать, чтобы уткнуться в землю лицами; как это глупо — умирать за чей-то гонор и амбиции.

* * *

Я сам пройду сквозь гарь и воду по вехам призрачных огней, я сам найду свою свободу и сам разочаруюсь в ней.

* * *

Любимым посвятив себя заботам и выбрав самый лучший из путей, я брею бороденки анекдотам, чтоб выдать их за собственных детей.

* * *

Зеленый дым струит листва, насквозь пронизывая души, и слабый лепет естества трубу тревоги мягко глушит.

* * *

Российские штормы и штили ритмично и сами собой, меняясь по форме и в стиле, сменяют разбой на разбой.

* * *

Я живу постоянно краснея за упадок ума и морали: раньше врали гораздо честнее и намного изящнее крали.

* * *

Традиций и преемственности нить сохранна при любой неодинакости, историю нельзя остановить, но можно основательно испакостить.

* * *

Я много прочитал глубоких книг и многое могу теперь понять, мне кажется, я многого достиг, но именно чего, хотел бы знать.

* * *

Даром слов на ветер не бросая, жалость подавив и обожание, гибелью от гибели спасая, форма распинает содержание.