Гарики из Атлантиды. Пожилые записки

Губерман Игорь Миронович

* * *

С утра за письменным столом гляжу на белые листочки; а вот и вечер за окном; ни дня, ни строчки.

* * *

Поближе если присмотреться, у воспаленных патриотов от жара искреннего сердца бывают лица идиотов.

* * *

Сперва, воздушный строя замок, принцесс рисуешь прихотливых, потом прелестных видишь самок, потом

бежишь от баб сварливых.

* * *

Когда мы выбраться не чаем, само приходит облегчение: вдруг опьяняешься отчаяньем и погружаешься в течение.

* * *

Когда грядут года лихие, в нас дикий предок воскресает, и первобытная стихия непрочный разум сотрясает.

* * *

Вокруг окраины окрестности плывет луны латунный лик, легко кладя на облик местности негромкой грусти бледный блик.

* * *

Спутница, любовница и мать, слушатель, болельщик, оппонент — бабе очень важно понимать, кто она в мелькающий момент.

* * *

Большое счастье — вдруг напасть, бредя по жизненному полю, на ослепительную страсть, одушевляющую волю.

* * *

Прекрасен мир, где всякий час любой при деле понемногу: прогресс к обрыву катит нас, а мы — мостим ему дорогу.

* * *

Судьба решается на небе и выпадает нам, как рыбам: она подкидывает жребий, предоставляя шанс и выбор.

* * *

Предупредить нас хоть однажды, что их на небе скука гложет, толпа ушедших остро жаждет, но, к сожалению, не может.

* * *

Пусты, сварливы, слепы, дерзки, живем ползком или бегом — свои черты ужасно мерзки, когда встречаются в другом.

* * *

Я радуюсь, умножив свой доход, страхующий от голода и холода; бессребреник сегодня только тот, кто ценит преимущественно золото.

* * *

От замаха сохнут руки, от безделья разум спит, гулко трескаются брюки у неловких волокит.

* * *

Когда на всех, на всех, на всех удушье мрака нападает, на смену слез приходит смех и нас, как смерть, освобождает.

* * *

Течет зима. Близ моря пусто. Но вновь тепло придет в сады, и миллионы нижних бюстов повысят

уровень воды.

* * *

Тонул в игре, эпикурействе, любовях, книгах и труде, но утопить себя в еврействе решусь не раньше, чем в воде.

* * *

Есть во взрослении опасность: по мере близости к старению высоких помыслов прекрасность ужасно склонна к ожирению.

* * *

Аскетом я б весь век провел, но тайным страхом озабочен: святого блесткий ореол для комаров приманчив очень.

* * *

Годы, будущим сокрытые, вижу пламенем объятыми; волки, даже очень сытые, не становятся ягнятами.

* * *

Поэты бытие хвалой венчают с дописьменной еще эпохи древней; дух песенности стены источают, и тем они звучнее, чем тюремней.

* * *

Сегодня день истек в бесплодной, пустой и мелкой суете, и мерзкий серп луны холодной зияет в мертвой пустоте.

* * *

Фортуна если жалует немилостью, не жалуйся, печаль душе вредна, и недруга встречай с невозмутимостью, убийственной, как пуля из гавна.

* * *

Медицины гуманные руки увлеченно, любовно и плохо по последнему слову науки лечат нас до последнего вздоха.

* * *

Стяжательством и суетностью затхлой измотанный однажды выйдешь в ночь и вздрогнешь от гармонии внезапной, раскрывшейся тебе, чтобы помочь.

* * *

В реке времен, как в море — рыбы, не зря безмолвствуют народы: свобода — это страх и выбор, ломает плечи груз свободы.

* * *

Когда средь общей тишины ты монолог сопишь ученый, услышь себя со стороны, и поумнеешь, огорченный.

* * *

Мы — необычные рабы, мы быть собой не перестали, есть упоение борьбы в грызеньи проволочной стали.

* * *

Вполне по справедливости сейчас мы трудимся, воруем и живем: режим паразитирует на нас, а мы — паразитируем на нем.

* * *

Воспринимая мир как данность, взгляни на звезды не спеша: тягчайший грех — неблагодарность за то, что воздухом дышал.