Гарики предпоследние. Штрихи к портрету

Губерман Игорь Миронович

*

У Бога я ни льготы, ни поблажки ни разу не просил, терпя убытки, за это у меня всегда во фляжке божественные булькают напитки.

*

Моя душа передо мной была душою ясновидца — я мигом чувствую спиной, что сзади выпивка струится.

*

Ко мне явилось откровение о смысле жизни и нирване, но

было выпить настроение, и я забыл его по пьяни.

*

Еще я на радость имею талоны, но пристально если взглянуть — питейной бутыли покатые склоны рисуют мой жизненный путь.

*

Спешу с утра опохмелиться я, чтоб горем не была беда, если начнется репетиция премьеры Страшного суда.

*

А в чем действительно я грешен, и это мне припомнит Бог, — я в этой жизни баб утешил намного менее, чем мог.

*

Пока не позвала в себя кровать, которая навеки нас уложит, на кладбище должны мы выпивать за тех, кто выпивать уже не может.

*

Не с горечью влачу я жизнь мою, а круто благоденствую, доколе все видимое ясно сознаю и черпаю блаженство в алкоголе.

*

Первую без чоканья нередко пьем теперь, собравшись за столом: некто близкий выдернут, как репка, и исчез у жизни за углом.

*

Плывя со всеми к райским кущам, я только с теми теплю связь, кто видит вечное в текущем и плавно пьет, не торопясь.

*

Растает в шуме похорон последних слов пустая лесть, и тихо мне шепнет Харон: — А фляжка где? Стаканы есть.

Есть мысли — ходят по векам,

как потаскушки — по рукам

Забавы Божьего глумления — не боль и тяжесть испытаний, а жуткий вид осуществления иллюзий наших и мечтаний.

*

Крайне просто природа сама разбирается в нашей типичности: чем у личности больше ума, тем печальней судьба этой личности.

*

Прекрасен мир, судьба права, полна блаженства жизнь земная, и все на свете трын-трава, когда проходит боль зубная.

*

Наш ум и дух имеют свойство цвести, как майская природа, пока жирок самодовольства их не лишает кислорода.

*

Стихий —

четыре: воду, воздух, огонь и землю чтили греки, но оказалась самой грозной стихия крови в человеке.

*

Пускай оспорят как угодно и пригвоздят ученой фразой, но я уверен: зло — бесплодно, а размножается — заразой.

*

Мне совсем в истории не странны орды разрушителей лихих: варвары захватывают страны, скапливаясь тихо внутри них.

*

Я не люблю любую власть, мы с каждой не в ладу, но я, покуда есть что класть, на каждую кладу.

*

Навряд ли может быть улучшен сей мир за даже долгий срок, а я в борьбе плохого с худшим уже, по счастью, не игрок.

*

Бездарность — отнюдь не болото, в ней тайная есть устремленность, она выбирает кого-то и мстит за свою обделенность.

*

Светится душевное величие в миг, когда гримасой и смешком личность проявляет безразличие к выгоде с заведомым душком.

*

Когда б не запахи и краски, когда б не звук виолончели, когда б не бабушкины сказки — давно бы мы осволочели.

*

В зыбком облаке марева мутного суетливо катящихся дней то, что вечно, слабее минутного и его различить тяжелей.

*

Так жаждем веры мы, что благо — любая искра в поле мглистом, и тяжела душе отвага оставить разум атеистом.

*

Готовность жить умом чужим и поступать по чьей-то воле — одна из дьявольских пружин в устройствах гибели и боли.

*

Мы так то ранимы, то ломки, что горестно думаю я: душа не чужая — потемки, потемки — родная своя.

*

До мудрых мыслей домолчаться, чтоб восхитилась мной эпоха, всегда мешают домочадцы или зашедший выпивоха.

*

В воздухе клубится, словно в чаше, дух былых эпох, и поневоле впитывают с детства души наши это излучающее поле.