Гарольд Дурсль
Шрифт:
Невилл и Сайф получили почти такую же, но с кроватью поистине королевских размеров. Блейз, побегав из комнаты в комнату, решил, что спать будет на большей кровати. Гарри едва не вздохнул от радости: Блейз во сне ужасно пинался. Взрослые тоже получили чистые комнаты, но всего три. Братья Лестрейнджи одинаково философски пожали плечами и выбрали первую по коридору. Люпин, заспорив с Томасом по поводу какого-то заклинания, сам не заметил, как свернул следом за ним в следующую спальню. Сириус поднял было руку остановить друга, но вдруг опустил ее, почти пряча за
Ужин был опять всухомятку. Замотанные эльфы даже хлеб не до конца нарезали. И масло пересолили. А чай подали только ромашковый, так что Гарри не стал пить, за что и поплатился. Среди ночи он проснулся от сильной жажды и поплелся на кухню хотя бы за водой, если не найдет сока или молока. Он сонно крался по ступенькам, стараясь не скрипнуть ни одной половицей и не разбудить весь дом. В начале коридорчика, ведущего к кухне, Гарри остановился. На пороге кухни плескался рваный свет одинокой свечи. Там явно кто-то был. И этот… эти кто-то яростно пререкались приглушенными голосами. Гарри подкрался совсем близко - теперь он отчетливо слышал каждое слово. Заглянуть в кухню он не рискнул.
Но все слышал. Каждый глухой удар, каждый шумный выдох и кряхтение, каждое звенящее шипение Сириуса.
– Что, сучара, сперма в голову ударила? Детей вздумал трогать? Стояк забодал? Так я помогу. Ноги! Блядь, ноги раздвинь.
– И звонкий шлепок, как по попе.
И хриплый голос, искаженный до неузнаваемости:
– Блядь, Блэк, руку отпусти, сломаешь.
– И почти немедленно тягучее жалобное «Ы-ы-ы» и умоляющая просьба: - Ну хоть каплю масла, не пожалей…
Недолгая пауза и опять голос Сириуса, но в его интонации проявилась непонятная Гарри неуверенность:
– Не стоило бы, но только чтоб самому больно не было. Ассио, масло.
– И нервозное хихиканье: - Сливочное. Теперь тебя можно смело называть сэндвичем.
– Шумная возня со скрипом ножек стола по полу, еще один шлепок и хриплый приглушенный вскрик. Некоторое время Гарри слышал лишь тяжелое дыхание, перемежающееся жалобными стонами, потом Сириус пропыхтел, как будто задыхаясь после быстрого бега: - Тугой, что целка…
И сдавленный голос в ответ,
– Минуту назад ею и был.
После этого пропали и звуки. Слова Сириуса прозвучали в полной тишине, в чуть истерической интонации явно звучал испуг:
– Врешь ведь…
Вот теперь Гарри понял, с кем там Сириус. Потому что виновато-злобный голос принадлежал Рудольфу.
– А когда я успел бы? Сначала Раби охранял мой тыл, как философский камень, а потом Бэлла выжимала так, что о походах налево я и думать не хотел. Слушай… - Гарри замер, вслушиваясь в паузу, - … ты или продолжай или вытащи уже. А то ощущения, как при запоре.
– Да куда там «продолжай», - скрипнул стол, зашуршала ткань, кто-то зашипел сквозь зубы.
– Упало все. Я тебя… не того?
– Не того?
– Рудольф даже закашлялся от возмущения.
– Ты меня недотрахнул. Я теперь не знаю, что о себе думать - девственник я, или уже нет. И если ты,
Сириус гортанно хохотнул. Гарри едва успел спрятаться за второй створкой двери, как мужчины вышли из кухни. Рудольф слегка прихрамывал и злобно щерился, а вот Сириус едва сдерживал довольную ухмылку.
Сок нашелся на столе. Заботливые эльфы даже не забыли чистые стаканы. Гарри напился, медленно цедя прохладную жидкость сквозь зубы и обдумывая услышанное. Как бы ни было стыдно, но возня на кухне его взволновала. И хотя однокурсники часто обсуждали такую взрослую тему, как секс, он до сих пор жарко краснел от всего, связанного с намеками на то, что делают родители в спальне. Хотя, если вспомнить, то поцелуйчики с Драко были приятными. Забравшись в кровать, Гарри на всякий случай потрогал живот спящего приятеля. Драко завозился и недовольно заворчал, подтягивая острые коленки к подбородку. Гарри вздохнул и забросил ногу на костлявое бедро, прижимаясь щекой к горячей спине. Тягуче зевнул и расслаблено засопел.
Разбудил их Блейз. Он сначала выпалил новость о том, что Рабастан ругается с Сириусом, а потом обозвал их с Драко «тили-тили-тесто». Во сне Драко развернулся из угловатого клубочка и наполовину заполз на Гарри, нагрузив его собственной ногой, рукой и головой. Сейчас он недовольно хлопал ресницами и сонно щурился. Пока Блейз опять доносил до едва проснувшихся друзей сногсшибательную новость, Драко сполз с высокой кровати и поплелся в туалет. По его словам, ему было плевать, кто кого опять убивает, лишь бы ему жить не мешали.
Гарри влетел в ванную как раз в тот момент, когда Драко стянул с себя пижамные штаны и вертел в руках шорты, разбираясь, где перед. Удержаться и не отвесить шлепка по удобно подставленной заднице было ну просто невозможно. Гарри припечатал растопыренную ладонь к белой половинке и резво отпрыгнул в сторону, выкрикивая:
– И не хотелось, да уж больно поза хороша!
Драко ойкнул, возмущенно замахиваясь шортами:
– Придурок!
Гарри стащил с себя ночную майку, и они некоторое время серьезно дрались, вкладывая в это занятие всю душу. А потом Драко вспомнил, что голый. И тут же прикрылся шортами, алея ушами и делая возмущенное лицо. В конце концов они оделись и добрались до кухни.
Открывшаяся картина потрясала воображение. Сириус и Рабастан сидели в торцах длинного кухонного стола и сверлили друг друга взглядами. За длинной стороной рядком устроились Ремус и Томас и внимательно следили за мечущимся между плитой и столом Рудольфусом. Младший Лестрейндж суетливо расставлял на столе приборы, смазывал тосты маслом и все это с яростным, но неразборчивым бормотанием. Удивительно, но ни перед Сириусом, ни перед Рабастаном не было ничего, тогда как Люпин не знал, куда поставить чашку.