Гарпия с пропеллером

Донцова Дарья

Добежав до работы, Вера совсем успокоилась, не переставая благодарить господа, который направил ее домой в неурочный час. Значит, так! Кольке она ничего до приезда мужа не скажет. Брат мигом наорет на сестру, завяжется скандал, и праздник они проведут по разным комнатам. А Вере хотелось семейных посиделок, были приглашены две ее подруги. Нет, Новый год надо отметить по-человечески, а разбираться во всем они будут потом, когда явится Иван. Колька побоится зятя!

Но надежде на веселый праздник не удалось сбыться. Около часу дня тридцать первого числа из больницы позвонил Иван: не сумев удержать на обледеневшей дороге трейлер, он попал в аварию. Вера бросилась к соседям с просьбой отвезти

ее в аэропорт. Ваня разбился в предместье Петербурга. Все мысли о брате разом вылетели у нее из головы. О том, что Колька вновь сошелся с Миленой и задумывает преступление, она вспомнила лишь десятого января, проплакав девять дней. Сил разговаривать с Николаем не было. Вера понимала, что надо расставить точки над i, но к горлу подкатывал комок, глаза сами собой наливались слезами…

Но не зря говорят, что беда никогда не приходит одна. Вскоре опять позвонили из больницы, на этот раз московской. Равнодушный женский голос спросил:

– Махов Николай Семенович вам кем прихо­дится?

– Братом, – ответила Вера и, не в силах удержаться на ногах, бухнулась на табуретку.

– Тело забирать будете? – все так же равнодушно поинтересовались на том конце провода.

Николая нашли подростки, которые, несмотря на строжайший запрет, полезли играть на стройку. Он лежал на первом этаже кирпичной «коробки», рядом валялась разбитая бутылка из-под водки. Николай был еще жив, умер он уже в больнице. По факту смерти милиция провела поверхностное расследование и со спокойной совестью отправила дело в архив.

– Его убили, – сквозь слезы твердила Вера, – убили.

– Да нет, – увещевал ее молодой парень, пододвигая стакан с водой, – ваш брат захотел выпить, пошел на стройку, поднялся на третий этаж недостроенного дома и упал. Там еще лестниц нет, рабочие перемещаются по деревянным мосткам… Доска сломалась. Ничего криминального!

Но Вера не успокоилась. Отбросив стакан, она закричала:

– Дрянь, Милена, это она…

У Веры началась истерика, она выкрикивала бессвязные фразы. Сначала милиционер просто слушал ее, потом накапал валокордина, а под конец просто выставил Веру за дверь, вежливо пообещав:

– Обязательно разберемся, не надо так волноваться.

Пришлось уйти. Она надеялась, что на этот раз Милене не удастся выйти сухой из воды. Но никто из сотрудников милиции так и не позвонил Вере.

– Конечно, – с горечью сказала она, – неохота им себе головную боль устраивать! Сам в здание вошел! Доска подломилась! Оно, может, и так, только кто его туда зазвал?

– Может, вы ошибаетесь? – тихо спросила я. – Вдруг дело обстояло совсем просто? Захотел выпить, купил бутылку…

– Да не пил Колька! – воскликнула Вера. – Дураком был, неудачником, но не алкоголиком. Ни за что бы не пошел на стройку водку жрать. Зачем ему? Домой спокойно мог принести, великолепно знал, никто ругаться не станет. И знаете что еще?

– Ну? – насторожилась я.

– Стройка, на которой Колю нашли, находится в двух шагах от дома, где живет Милена! – выкрикнула Вера. – Гриднев переулок, семь.

– А вы откуда знаете?

Вера всплеснула руками:

– Так ведь только что я рассказывала вам, как ходила к этой дряни, просила Кольке продукты носить.

– Но это же было много лет назад? – удивилась я. – Милена сто раз переехать могла.

– Там она, в сорок шестой квартире, – прошептала Вера, – сердцем чувствую, там!

Глава 23

Я села в «Пежо» и вытащила атлас. Ну-ка, где этот Гриднев переулок? Иногда люди, будучи уверены в чем-то, фатально ошибаются. Так произошло и с Верой. Во-первых, она полагала, что речь идет о полумиллионе российских рублей, сумма огромная, фантастическая для женщины,

которая зарабатывает меньше двух тысяч рублей в месяц. Да Вере надо трудиться более двадцати лет, не пить, не есть, не одеваться, не платить за квартиру, только тогда она соберет такую сумму. Интересно, что бы она почувствовала, узнай правду про доллары? Во-вторых, Вера наивно полагала, что тридцать первое декабря святой день, в который невозможно совершить преступление, но именно его выбрали Милена и Николай, чтобы напасть на Олега. Скорей всего, Вера ошибается и в третий раз: Милена наверняка уже давным-давно переехала из Гриднева переулка. Но проверить все же надо. Девица – единственная ниточка, потянув за которую можно отыскать Олега. Неужели они убили Гладышева? Но кто же тогда прислал Ленке деньги? И потом, как страшно все складывается! Федор Мыльников выпил фальшивой водки и отправился к праотцам. Проходит совсем немного времени, и под Николаем Маховым подламывается доска. Конечно, всякое происходит в жизни, но что-то мешало мне поверить в случайный ход событий.

Тягостные раздумья прервал телефонный звонок, я поднесла трубку к уху.

– Дашка, – раздался высокий голос Кати Когтевой, – ну и дела!

Я сжалась. Сейчас моя давняя подруга Катюха сделает из меня котлетку в сухарях. Впрочем, нет, учитывая некоторые особенности моей костлявой фигуры, это скорее будет шашлык на ребрах.

– Что у тебя случилось? – безнадежно спросила я.

– Нет, лучше ответь, что у тебя случилось!

Я быстро рассказала про Генку и добавила:

– Вот попросила Кирюшку, чтобы он придумал, как временно удалить Маньку из Ложкина. Не хочу лишних разговоров между ней и Генкой.

– Знаешь, что Кирка удумал? – закричала Катька. – Щенка принес!

– Да ну! – фальшиво изумилась я. – Хорошенького?

– Симпатичненький, – сбавила тон Катюха, – крохотный совсем, ушки лопухами… Но он все время писает! Повсюду налил. Напрудит, влезет лапами и шагает дальше. Я уже восьмой раз полы мою.

– Извини, – пробормотала я, – с другой стороны, ты и так без конца паркет драишь, теперь хоть есть достойный повод.

– Знаешь ведь, – вздохнула она, – что я не способна на тебя разозлиться, вот и пользуешься этим. Ладно, пусть Маня у нас поживет, пока Генка не ­уедет. Но потом очень тебя прошу, пристрой несчастное животное в хорошие руки. Месяц я способна потерпеть, но не больше, уж извини!

– Конечно, – обрадованно закричала я, – естественно, подыщу щеночку достойную семью, а если никого не найду, заберу себе.

– Ты сумасшедшая, – заключила подруга, – просто неисправимая. Куда тебе еще щеночка? И так свора по дому носится, как еще ваша Ирка не сбежала, она небось и спит с тряпкой!

Я отложила телефон на сиденье и завела мотор. Ну-ну, посмотрим, что Катюха скажет через неделю! Есть у меня знакомая семья Федуловых. Папа, мама и дочка на выданье. Девице стукнуло двадцать восемь, а женихов на горизонте не было. Родители, естественно, волновались. Кому охота, чтобы дочь в старых девах осталась? Отец особенно переживал, он даже перестал орать на девку, если та задерживалась где-нибудь до полуночи.

– И ты ее не ругай, – велел он матери, – может, найдет кавалера.

Одним словом, вопрос о замужестве Танечки стоял на повестке дня очень остро. Представьте себе радость отца, когда он где-то около одиннадцати вечера услышал из прихожей веселый голос дочки:

– Мамочка, познакомься, это Эдик!

«Слава тебе, господи!» – подумал папенька и кинулся одеваться. Нацепил белую рубашку, галстук, парадный костюм, на всякий случай сбрил слегка отросшую щетину электрической бритвой, облился одеколоном, схватил из бара бутылочку коньяка и ринулся на кухню, знакомиться с женихом.