Гарри Поттер и Часы Жизни
Шрифт:
– Дамблдор также акцентировал моё внимание на то, что ему необходимо быть в курсе твоего дела - он попросил разрешить тебе посещать директорский кабинет ежедневно с семи до восьми вечера.
– Да. Мне будут нужны советы профессора. Я и сам хотел обратиться к Вам с просьбой…
– В этом нет необходимости. Ты можешь приходить в кабинет по вечерам. Дай мне на минуту твои очки.
Сняв очки, Гарри протянул их директрисе. МакГонагалл притронулась к линзам кончиком волшебной палочки.
– Паролес визибле!
–
– Теперь ты всегда будешь знать пароль от входа в кабинет. Достаточно прикоснуться палочкой к стёклам, сказать заклинание, которое ты только что слышал, и на линзах проявятся слова пароля.
– Спасибо, - вымолвил Гарри.
– Филч и старосты факультетов уже предупреждены мной о предоставленной тебе, Рону и Гермионе свободе передвижения по Хогвартсу в любое время суток. На моё содействие, разумеется, можешь смело рассчитывать.
– Я очень благодарен Вам, профессор!
– юноша почувствовал прилив нежности к мудрой волшебнице.
– Мне приятно осознавать, что я тоже внесла посильную лепту в твоё таинственное дело, - МакГонагалл улыбнулась, но тут же лицо её приняло привычное выражение.
– А теперь мне пора.
Профессор Трансфигурации встала и вышла из кабинета. Массивная дверь громыхнула, разбудив души бывших директоров и директрис, - недовольно бормоча, они заворочались в своих портретах.
– Великий Салазар! Условий для спокойного сна нет никаких!
– Гарри узнал недовольный голос Финеаса Найджелуса Блэка и посмотрел на портрет прапрадеда своего крёстного.
– Что за времена?! Ученики ходят в кабинет директора Хогвартса, как к себе домой! Безобразие!
– Я жду Дамблдора, - миролюбиво сказал юноша.
– Он хотел поговорить со мной.
– Да это никак мистер Поттер?
– Финеас Найджелус удивлённо приподнял брови.
– Вот Вас-то мне и надо, молодой человек! До каких пор Ваша подруга собирается держать в своей сумке раму моего второго портрета?
Гарри поморщился, мысленно соглашаясь с возмущением мага - Гермиона забыла вернуть картину в дом на площади Гриммо.
– Извините нас, мистер Блэк, - в голосе юноши было неподдельное раскаяние.
– Мы совсем забыли о вашем портрете. Но Вы не волнуйтесь! В ближайшее время рама будет возвращена на прежнее место!
– Я очень на это надеюсь! По вашей вине я лишён возможности навещать своих родственников! Это возмутительно!
– Не стоит так горячиться, дорогой Финеас.
Гарри обернулся к директорскому столу и увидел в портрете над ним Дамблдора, который опирался на раму, приветливо улыбаясь.
– Вам хорошо говорить, Альбус, Вашу раму не таскали в сумке в течение нескольких месяцев!
– не унимался прапрадед Сириуса.
– Это было необходимо для общего дела. Именно благодаря Вашему второму портрету мы смогли передать Гарри меч Гриффиндора.
– Знаю. Знаю, - голос Финеуса Найджелуса смягчился.
–
– Вы появились очень вовремя, профессор, - юноша вздохнул с облегчением и, приблизившись к столу, сел в директорское кресло.
– Сказать по правде, мне понятно негодование профессора Блэка. Надеюсь, что в ближайшие дни вы вернёте раму в дом на площади Гриммо.
– Конечно! Обещаю!
– воскликнул Гарри.
– Вот и славно. А теперь расскажи, как продвигаются поиски дневника, - тон Дамблдора стал деловым.
– Мы не нашли его, но у нас возникло предположение, что дневник заколдован и находится в магловской картине в кабинете Мастера зелий.
– Что-то подсказывает мне, Гарри, что вы на правильном пути!
– чародей улыбнулся, приглаживая свою седую бороду.
– Возможно, именно таким образом Северус скрыл свои записи от посторонних глаз.
– Но только мы не знаем заклинание, которое способно отделить книгу от полотна. Вам о чём-нибудь говорит надпись на обложке - «Имя любви»?
– юноша с надеждой посмотрел на профессора.
– Нет, о таком заклинании я не слышал, - великий маг поднялся и его задумчивый взгляд устремился куда-то вглубь пространства, ограниченного рамой.
– Возможно, что тут всё чуточку хитрее, чем тебе кажется, дорогой Гарри. Нестандартные подходы к решению задач бывают порой эффективнее привычных.
Молодой человек попытался вникнуть в слова бывшего директора Хогвартса, но в голове у него была полная неразбериха.
– На самом деле, я не обольщался, что дневник найдётся так быстро, и попросил тебя прийти совсем по другой причине, - продолжил Дамблдор, прохаживаясь взад-вперёд за спинкой своего кресла.
– Я проанализировал наш вчерашний разговор, а также информацию, которой ты со мной поделился, и, наряду с возникшими вопросами, мне показалась странной ещё одна вещь - почему именно тебе представилась возможность вернуть Северуса к жизни?
Гарри оторопел - действительно, он не задавался этим вопросом. Ему казалось очевидным, что спасти Снейпа должен именно он.
– А что тут странного? Я чувствую себя виноватым перед профессором… К тому же он семь лет оберегал мою жизнь… Я у него в долгу.
– Так ты считаешь своим долгом воскресить Северуса или искренне хочешь, чтобы он был жив?
– Не могу сказать точно, что мной движет…
От проницательного взгляда Дамблдора не скрылось волнение, охватившее ученика. Профессор тактично сделал вид, что не заметил его смятения, и, дав Гарри время успокоиться, возобновил свои рассуждения:
– Я понимаю, что с недавнего времени твои чувства по отношению к Северусу очень противоречивы. Ты коришь себя в его смерти и потому желаешь вернуть ему жизнь. Однако сдаётся мне, что роль спасителя была уготована тебе заранее, ещё до смерти Мастера зелий.