Гарри Поттер и эффект снов

Ильин Виктор Владимирович

— Кто чей слуга? — с трудом выдавил он, не в силах понять, что происходит.

— Твой, разумеется, — ответила тень, и её голос был холодным, как лёд, когда она мгновенно оказалась рядом с ним. — Твой и твоей бабушки.

Гарри ощутил, как сердце застучало быстрее. Это было не просто странно, это было что-то другое — нечто, что заставляло его умолкать и глотать воздух.

— Но... у меня нет бабушки, — произнёс он, чувствуя, как его голос дрожит. Он не знал, как реагировать, как понять, что происходит. Всё было чуждо, страшно и неосознанно

давило на него. — Я не знаю её, я даже не знаю, как её зовут. Если она моя бабушка, почему не приходила ко мне?

О, мой дружочек, поверь, ты её знаешь, ты её знаешь под многими именами, под многими именами: Шива, Персефона, Эрешкигаль, Скьяльд... хе-хе-хе — Хель, если проще — Смерть. На последнем слове голос неожиданно оказался прямо перед Гарри, и тень резко обрушилась на него:

— Ты ошибаешься, мой мальчик, бабушка приходила к тебе, только ты этого не помнишь. Приходила и забрала злого дядю, вернее, попыталась забрать дядю, который оставил тебе вот этот шрам.

Когтистая рука постучала по лбу Гарри, и тот почувствовал, как шрам заболел — крестраж испугался столь близкого знакомства.

— Да, весьма интересные у тебя раны, — усмехнулся голос, звучащий насмешливо и зловеще. — Ну что, зачем ты тут?

— Что? — едва прошептал Гарри.

— О, мой дружочек, чтобы присмотреть за тобой, — ответил голос, — считай, я твоя няня, любимый опекун.

Когтистые лапы аккуратно обняли Гарри за плечи, а длинная тень обвилась вокруг его торса, как змея.

— Я направлю тебе всё, подскажу, расскажу. Мы с тобой много чего сотворим. Меня попросила присмотреть за тобой твоя бабушка. Так что я с тобой надолго. Очень надолго.

Гарри почувствовал, как сердце сжалось, а воздух стал тяжёлым, но продолжал слушать, всё пытаясь понять, что происходит.

— Ну да, по-моему, нашей беседе пора подойти к концу, видишь ли, мальчик, мы так заболтались, что у тебя осталось пятнадцать минут. Или тогда в школу пойдешь, какая досада. Но-но, я не хочу в школу.

Гарри, увлечённый беседой, вовсе не хотел прерываться:

— Не хочешь в школу, не хочешь знаний?

— Дусь, — голос насмешливо подражал. — Сделал вид, что обиделся, хотя на самом деле ему было плевать на школу.

— Ну-ну, тогда, значит, ты не хочешь к своему Шепарду? Я не расскажу тебе, как снова туда попасть... Но-но, ладно.

Гарри почувствовал, как его челюсти сжались, и внутри всё кричало: он хотел вернуться.

— Я пойду. — Голос тут же прозвучал с новой ноткой угрозы.

— О, ну тогда беги, у тебя осталось десять минут. Но ты говорил пятнадцать, я забыл, какой я неряха. Я же забыл сказать, что в моем присутствии время бежит так быстро. Уже девять! Уже девять!

Гарри припустил со всех ног. Он схватил рюкзак, который, казалось, сам каким-то образом оказался рядом, и на ходу надел его. Но как только он выбежал на свет, тень исчезла, оставив после себя лишь тихие скабрезные смешки.

Гарри бежал со всех

ног, его дыхание было сбивчивым, сердце колотилось в груди, но, наконец, он добрался до школы. Он чуть не сбил школьного охранника, вбежал в класс и, как только вошёл, вдруг осознал, что ему предстоит не просто урок истории, а урок с самой Изабеллой Мэй Синклер — лучшей школьной учительницей истории и одновременно самой ненавидимой для Гарри. И дело было не в предмете, а в том, как мисс Синклер любила выделять его из всех. Для неё Гарри был её любимчиком. Мог ли быть другой способ? Когда она начинала свой день с того, чтобы вознести Гарри на пьедестал, и говорила: «Гарри, какой ты молодец, посмотрите, какой замечательный Гарри! Берите с Гарри пример!» — это всегда заканчивалось одним и тем же:

— Поттер, ты что, самый умный? Эй, я с тобой разговариваю! Какого хера, Поттер? — хулиганы не упускали случая и выкрикивали свои угрозы, а затем делали всё, чтобы Гарри стал как можно тише, как можно ниже — желательно, вообще ниже плинтуса.

Однако, несмотря на всё это, Гарри не мог не заметить, как каждый раз, когда мисс Синклер начинала эту свою игру с ним, он, даже будучи в центре всей этой нешуточной агрессии, чувствовал нечто странное. Он не мог ответить ей неправильно, хотя и знал, что из-за её поведения весь класс ждал от него этой ошибки. Но совесть не позволяла, ведь её глаза, добрые и всепонимающие, смотрели на него с таким ожиданием, что он не мог бы сделать ничего плохого в ответ.

И вот, однажды, Гарри снова сидел на своем месте, напряжённо следя за её словами, когда вдруг услышал явственный голос, точно звучавший прямо в его голове:

— Раз она так тебе не нравится, давай её убьем. Что ты на меня так смотришь, мальчик? Все равно никто не найдёт её трупа, обещаю, все твои проблемы решаются.

Гарри вздрогнул, его взгляд мгновенно скользнул по тени, отбрасываемой школьными цветами, и он увидел, как эта тень неожиданно выросла, приняв свою истинную форму. Его душу охватил страх, но он заставил себя тихо сказать:

— Прекрати, так нельзя, это неправильно.

— Почему неправильно? Нет человека — нет проблемы, — голос звучал насмешливо, будто злой шёпот в голове. — Она доставляет тебе много проблем, как я погляжу.

Гарри попытался снова урезонить этот голос:

— Нет, ты не понимаешь, я не могу так, я не могу...

Но тень не собиралась останавливаться. На глазах Гарри она подошла к тени, которую отбрасывала мисс Синклер, и сделала вид, что проводит когтем по горлу. Гарри почувствовал, как холодный пот выступил на его лбу.

— Мальчик, ты же видел, как это делает твой дружбан, который Шепард, — раздался тот самый зловещий смех. — Чик — и всё.

Гарри встревожено задыхался, пытаясь восстановить контроль над собой, но это было непросто.

— Нет, не надо, — прошептал он отчаянно. В голосе была паника.

Но тень не смолкала. Её когтистая рука, как будто невидимая, с каждым движением становилась всё ближе к нему. Гарри пытался снова сказать, но его слова застревали в горле.