Гарри Поттер и Фактор Неопределённости
Шрифт:
Она нахмурилась.
— Звучит так… бессовестно. Поверить не могу, чтобы она была такой хитрой.
— Конечно можешь. Ты знаешь ее… сколько уже? Двенадцать лет? Чоу обладает множеством прекрасных черт и качеств, но чувство честной игры в межличностных отношениях к ним не совсем относится. Разве не помнишь, как она однажды положила глаз на того хаффлпаффского префекта… как, черт возьми, его звали?
Гермиона улыбнулась:
— Кирби Сторпин-Гойтер.
— Он самый. Ну, он только начал встречаться с Сиреной Сежирамиус, и Чоу уж было осталась на втором плане…
— Она подсыпала Дуровыставляющую Смесь Сирене
— Пережив, наверное, длиннейшее свидание в своей жизни, Кирби Сирену бросил, и у Чоу появился шанс. Я могу так до бесконечности продолжать.
— Это другое.
— А я и не говорил, что то же самое. Я сказал, что она вполне в состоянии что-то придумать. Даже если ее слова — правда, она могла узнать одним из тысячи способов без получения информации непосредственно от него. Гарри ревностно хранит свои тайны. Если бы он хотел, чтобы об этом кто-то знал, он бы сказал тебе. Ты его лучший друг, Гермиона… не позволяй никому, Чоу в частности, убеждать себя в обратном.
Пока двое сожителей обсуждали его карьеру за ланчем из коричневого пакета, Гарри Поттер сидел у себя в кабинете и читал свиток от эльфа, присматривавшего кое за кем для него. По мере прочтения его губы все больше сжимались… в последние дни ему поступали одни плохие новости. В открытых дверях появилось лицо.
— Ты получил ту записку от Сабиана?
Гарри взглянул на посетителя поверх очков.
— Какую записку?
Ремус Люпин вошел в кабинет и стал рыться в бумагах на столе Гарри, пока не нашел маленький, туго скрученный свиток.
Гарри развернул его и прочитал, нахмурив брови. Потом круглыми глазами посмотрел на Ремуса:
— Это правда? Быть такого не может.
— Правда.
Гарри отложил очки на стол и потер переносицу, будто у него начинала болеть голова… а это было так.
— Я думал, их напор был урегулирован.
— Мы все так думали, Гарри.
— Чтож, в данный момент я не могу об этом беспокоиться. Если дело ухудшится, пошлю туда команду, — он поднял глаза на Люпина, который сдерживал ухмылку. — Что? Выглядишь как человек с секретом.
— Ой, я просто наслаждаюсь моментом.
Гарри, в полном замешательстве, вздохнул:
— Что-то я не догоняю.
— Угадай, что у меня за спиной?
— Ммм… оно больше хлебницы? Оно известно своей работой в театре?
— Нет и нет.
— Оно заставит меня желать твоей смерти?
— Возможно, — он вытащил из-за спины журнал и продемонстрировал Гарри, ухмыляясь уже в открытую. Гарри понял, что это был «Ведьминский Еженедельник»… и его глаза расширились от ужаса, когда он увидел на обложке собственное лицо.
— Нет, — бесцветно протянул он. — Пожалуйста, скажи мне, что это шутка, — фотографический Гарри бешено оглядывался, словно надеясь убежать.
— Это результаты конкурса на Самую Очаровательную Улыбку! Даю тебе три попытки угадать, кто выиграл, и первые две не в счет.
Гарри вскочил и выхватил у Люпина журнал, вспыхнув до корней волос, когда понял, что Люпин не шутит.
— Поверить не могу, — пробурчал он.
— Локхарт-то как разозлится, —
— Это никогда не прекратится, — сказал Гарри, кидая журнал на стол и потирая глаза. — Сожители теперь меня весь день бомбардировать будут.
— Я удивлен, что столько времени понадобилось, — сказал Люпин. — Ты ж у нас такой лихой всемирно известный герой…
— Ремус, тебе твоя работа нравится? — отчеканил Гарри, но глаза его смеялись. Люпин умоляюще поднял руки.
— Ладно-ладно… не надо рангов. Я просто хотел сказать… — его перебила Хедвига, пулей пролетевшая над его головой и приземлившаяся Гарри на плечо, протягивая принесенную записку. Гарри взял ее; шутливое настроение улетучилось… он знал, послание должно быть важным, раз Хедвига так себя ведет. Только прочитал записку, и лицо его сильно побледнело.
— Что? — придвигаясь ближе, спросил Люпин.
— Леланд. Они нашли его.
У Люпина от шока отвисла челюсть:
— Он в порядке? Что…
Гарри оборвал его, покачав головой.
— Здесь говорится только, что они держат его в Изоляторе.
Это хорошим знаком не было. Людей держали в Изоляторе, если им сильно не повезло пасть жертвой колдовской атаки, последствия которой нельзя исправить. Это было ужасающее место. Волшебники, которые продолжали выцарапывать себе глаза только затем, чтобы заставить их отрасти заново. Ведьмы, которые не могли делать ничего, кроме как сидеть в углу и визжать до тех пор, пока не разорвутся их голосовые связки. Навевающие ужас и грусть отбросы человечества, чьей защиты от темной магии оказалось недостаточно для штурмов, что они перенесли, и которые могли лишь ждать и надеяться, что колдуны — исследователи смогут изобрести новые чары или зелья, чтобы им помочь. Мысль о том, что Леланд находился там, была, мягко говоря, удручающей… особенно для Гарри и Люпина, которые прекрасно знали, что и сами когда-нибудь могут там оказаться. Нужно было лишь встретить темного колдуна, несколько более умного, чтобы напасть в выходной, и ты проведешь остаток жизни в комнате в Изоляторе с убеждением, что тебя изнутри пожирают жуки.
Люпин стиснул челюсти.
— Пошли.
Гарри угрюмо кивнул, бросая записку на стол. Взял Люпина за руку, и его глаза сузились от сосредоточенности, пока он не почувствовал знакомое покалывание, и комната не начала размазываться; они исчезли из кабинета Гарри и появились в стерильно белом коридоре. Люпин, дрожа, отшатнулся. Как метаморфическому существу с нестабильной физической структурой ему было трудно аппарировать; фактически, он совсем не мог делать это самостоятельно, потому-то Гарри и пришлось помогать ему. Их ждала сурового вида ведьма с очень коротко остриженными платиновыми волосами.
— Добрый день, Шеф, — обратилась она к Гарри, пробежавшись взглядом по Люпину.
— Я прибыл, как только получил от вас сову. Как он?
— Не очень, — она бросила на Люпина еще один, уже более острый взгляд.
— Ох, прошу прощенья, — сказал Гарри, вспоминая о манерах. — Это Ремус Люпин, один из моих агентов. Ремус, это Электра Стиллвейгон, она здесь заведующая, — они пожали руки. — Ремус работал с Леландом во время его исчезновения.
Электра повела их по коридору.
— Он здесь. Нам пришлось использовать седативное заклинание, мы боялись, что он себе повредит.