Гарри Поттер и Кубок Огня(Potter's Army)
Шрифт:
— Нам нужно пойти и поговорить с ним, — сказал Гарри. — Сегодня же вечером, после Прорицания. Скажем ему, что хотим, чтобы он вернулся… Ты ведь хочешь, чтобы он вернулся? — он взглянул на Гермиону.
— Я… что же, я не стану притворяться, мне действительно было приятно для разнообразия побывать на нормальном уроке по Уходу за Волшебными Существами, но я хочу, чтобы Хагрид вернулся, конечно же, хочу! — торопливо договорила Гермиона под мрачным взглядом Гарри.
Вечером после ужина все трое снова выскользнули из замка и направились по замерзшему лугу к хижине Хагрида. Они постучали, в ответ
— Хагрид, это мы! — крикнул Гарри, колотя в дверь. — Открой!
Хагрид не ответил. Было слышно, как Клык скребется и скулит, но дверь не отворилась. Они стучали ещё минут десять; Рон даже поколотил по одному из окон, но ответа не было.
Устав, они повернули обратно к замку.
— Почему он нас избегает? — спросила Гермиона. — Неужели он думает, что для нас имеет значение его полувеликанское происхождение?
Но казалось, что Хагрид именно так и думал. Целую неделю его не было видно за учительским столом в Большом зале; он забросил свои обязанности лесника, а профессор Граббли-Плэнк продолжала вести уроки Ухода за Волшебными Существами. Хагрид не появлялся.
Малфой издевался при малейшей возможности.
— Что, скучаешь по своему дружку — полукровке? Скучаешь по человеку-слону? — шептал он Гарри, когда поблизости были учителя, так что Гарри не мог ему ответить.
В середине января была запланирован поход в Хогсмид. Гермиона очень удивилась, узнав, что Гарри решил туда отправиться.
— Я думала, ты воспользуешься тем, что в общей комнате будет тихо, — сказала она. — И всерьёз займешься яйцом.
— Ой, вспомнил, я уже разобрался, — соврал Гарри.
— Правда? — обрадовано воскликнула Гермиона. — Ну, ты молодчина!
В животе у Гарри что-то дрогнуло, но он решил не обращать внимания. Для разгадки секрета яйца у него в запасе была ещё куча времени, целых пять недель… А в Хогсмиде он мог повстречать Хагрида и попробовать уговорить его вернуться.
В субботу они с Роном и Гермионой вышли из замка и направились к воротам через луг. Было холодно и сыро. Проходя мимо Дурмштрангского корабля, стоящего на якоре, они увидели Виктора Крама в плавках. Он был очень худ, но, вероятно, гораздо выносливее, чем казался с виду, потому что забрался на борт корабля, раскинул руки и нырнул в озеро.
— Сумасшедший! — пробормотал Гарри, глядя на темную голову Крама, вынырнувшую на середине озера. — Вода же ледяная, январь всё-таки!
— Там, откуда он приехал, гораздо холоднее, — возразила Гермиона. — Думаю, ему сейчас вполне тепло.
— Да, конечно, но ведь там ещё гигантский спрут, — добавил Рон, но не с беспокойством, а скорее с надеждой. Гермиона нахмурилась.
— Вы знаете, он очень славный, — сказала она. — Он совсем не такой, как можно было бы подумать, раз учился в Дурмштранге. Он мне сказал, что здесь ему нравится гораздо больше.
Рон промолчал. Он не упоминал Виктора Крама со времени Бала, но в первый день после Рождества Гарри нашел под кроватью миниатюрную руку, отломанную от модели игрока, одетого в болгарскую квиддитчную форму.
Гарри высматривал Хагрида, пока они шли по слякотной Главной Улице, но убедившись, что ни в одной из лавок его нет, решил зайти в «Три Метлы».
В пабе было, как обычно, многолюдно. Осмотревшись,
— Интересно, он вообще когда-нибудь работает? — неожиданно шепнула Гермиона. — Посмотрите!
Она указала на зеркало за стойкой бара, и Гарри увидел там отражение Людо Бэгмэна за столиком в тёмном углу с группой гоблинов, которые сидели, сложив руки на груди с весьма недовольным видом. Бэгмэн что-то говорил им, очень тихо и торопливо. Гарри удивился появлению Бэгмэна в «Трёх Мётлах», да ещё в выходной, тем более, что судить очередное задание турнира ему было только через месяц. У Бэгмэна был встревоженный вид, как тогда, в лесу, после появления Тёмной Метки. Но тут Бэгмэн заметил Гарри и встал.
— Одну минуту! — сказал он гоблинам, и устремился через паб к Гарри, сияя своей мальчишеской улыбкой.
— Гарри! — воскликнул он. — Как ты, дружище? Я надеялся, что мы увидимся! У тебя всё в порядке?
— Прекрасно, спасибо, — ответил Гарри.
— Ничего, если мы с тобой немного посекретничаем? — настойчиво продолжал Бэгмэн. — Вы двое не возражаете?
— Э… Да нет, — сказал Рон, и они с Гермионой поднялись и пошли искать столик.
Бэгмэн повёл Гарри вдоль стойки в угол, наиболее далёкий от мадам Розмерты.
— Знаешь, я сейчас подумал, что ещё раз хочу тебя поздравить с прекрасным выступлением и победой над Рогохвостом, Гарри, — сказал Бэгмэн. — Просто потрясающе…
— Спасибо, — ответил Гарри. Но он понимал, что ради этого Бэгмэн не стал бы отводить его в дальний угол. Тем не менее, казалось, что Бэгмэн не спешит приступать к основному разговору. Гарри увидел, как тот посмотрел в стенное зеркало на гоблинов. Те молча таращили глаза на него и Гарри.
— Просто кошмар какой-то, — пробормотал Бэгмэн, заметив, что Гарри тоже смотрит на гоблинов. — Они скверно говорят по-английски… я опять чувствую себя, как на Кубке мира с болгарами… Но, по крайней мере, те использовали язык жестов, понятный другим людям. А эта компания бормочет что-то по-гобледегукски. А я знаю только одно гобледегукское слово — бладвак. Оно означает — «кирка». И мне не хотелось бы его использовать — вдруг они решат, что я им угрожаю? — он хохотнул.
— А что им нужно? — спросил Гарри, наблюдая, как гоблины следят за Бэгмэном.
— Гм… да… — произнёс Бэгмэн, и Гарри неожиданно показалось, что тот нервничает. — Они… они ищут Барти Крауча.
— А почему они ищут его здесь? — сказал Гарри. — Он ведь в министерстве, в Лондоне?
— Гм… честно говоря, у меня нет ни малейшего понятия о том, где он, — нехотя признал Бэгмэн. — Он… как тебе сказать… в общем, перестал приходить на работу. Отсутствует уже две недели. Молодой Перси, его помощник, говорит, что он нездоров. По слухам, Барти посылает указания совами. Но, будь так любезен, не говори никому об этом, хорошо? Потому что Рита Скитер по-прежнему везде сует свой нос и я готов побиться об заклад, что она из недомогания Барти раздует какую-нибудь зловещую историю… Скорее всего, заявит, что он исчез, как Берта Джоркинс.