Гарри Поттер и Орден Феникса (народный перевод)

Роулинг Джоан Кэтлин

— Грязнокровка говорит с Кричером, как с другом, если бы госпожа Кричера увидела его в такой компании, ох, чтоб она сказала…

— Не называй ее грязнокровкой! — вместе закричали Рон и Джинни.

— Не волнуйтесь, — зашептала Гермиона, — он не в своем уме, он не знает, что он…

— Не ври сама себе, Гермиона, он точно знает, что говорит, — перебил Фред, смотря на Кричера с большим отвращением.

Кричер все еще бормотал, уставясь на Гарри.

— Это правда? Это действительно Гарри Поттер? Кричер видит его

шрам, это должно быть правдой — мальчик, который остановил Темного Лорда. Кричер не знает, как же он это сделал…

— Не ты один, Кричер, — сказал Фред.

— Что тебе надо? — спросил Джордж.

Огромные глаза Кричера переместились на Джорджа.

— Кричер убирает, — уклончиво сказал он.

— Интересно, — произнес кто-то позади Гарри Сириус вернулся. Он смотрел на эльфа с негодованием. Шум в холле уже уменьшился, возможно, Миссис Уизли и Мундугус переместились на кухню для продолжения ссоры.

Увидев Сириуса, Кричер согнулся в смехотворно низком поклоне, касаясь своим круглым носом пола.

— Встань, — нетерпеливо приказал Сириус. — Теперь, что ты собирался делать?

— Кричер убирает, — повторил эльф. — Кричер живет, чтобы работать в Благородном Доме Блэков.

— Нда, и он становится все чернее с каждым днем, он грязный как никогда, — возразил Сириус.

— Господину всегда нравились его маленькие шутки, — Кричер опять поклонился и продолжил шепотом. — Господин был противной неблагодарной свиньей, которая разбила сердце своей матери…

— У моей матери не было сердца, Кричер, — нахмурился Сириус. — Она жила исключительно благодаря своей злости.

Кричер опять поклонился:

— Независимо от того, что говорит господин, — неистово бормотал он, Господин не достоин даже того, чтобы вытереть слизь с туфлей своей матери, ох, моя бедная госпожа, что бы она сказала, увидев, как Кричер прислуживает ему, как бы она его ненавидела, какое это было бы разочарование…

— Я спросил, что ты собирался делать — холодно прервал Сириус. Всякий раз, когда ты появляешься и собираешься убирать, ты крадешь что-то из комнаты, чтобы мы не могли это выкинуть.

— Кричер никогда бы ничего не взял в доме своего господина, — быстро пробормотал эльф. — Госпожа никогда не простит Кричеру выкинутых гобеленов, которые семь столетий хранились в семье. Кричер должен спасти их. Кричер не позволит Господину и его дружкам уничтожить их.

— Я так и думал, — сказал Сириус, бросая презрительный взгляд на противоположную стену. — Я не сомневаюсь, что она наложила еще одни Прилипающие Чары на другую сторону этого гобелена, но если я смогу от них избавиться, я так и сделаю. Пшел вон, Кричер.

Казалось, Кричер не мог не повиноваться прямому приказу, но взгляд, которым он наградил Сириуса, был полон самой глубокой ненависти, и всю дорогу из комнаты он продолжал бормотать:

— …возвращается, видишь ли, из Азкабана, приказывает Кричеру,

что он должен делать. Ох, моя бедная госпожа, что бы она сказала, если б сейчас увидела дом, все ее сокровища выкинуты, она отказалась от него и вот он вернулся, говорят, что он тоже убийца…

— Продолжай бормотать и я стану убийцей! — Сириус раздраженно захлопнул за эльфом дверь.

— Сириус, у него не все дома, — заявила Гермиона. — Я не думаю, что он понимает, что мы его слышим.

— Он слишком долго был один, — сказал Сириус, — исполняя чокнутые приказы маминого портрета и разговаривая сам с собой, но он всегда был тупицей…

— Ты же мог его освободить, — с надежной в голосе произнесла Гермиона, — может быть…

— Мы не можем его отпустить, он слишком много знает об Ордене, кратко объяснил Сириус. — И шок просто убьет его. Попробуй предложить ему оставить дом, увидишь его реакцию.

Сириус пересек комнату к тому месту, где висел тот гобелен, который так защищал Кричер. Гарри и остальные последовали за ним.

Гобелен выглядел очень старым; в некоторых местах он был очень потертым, как будто его Докси грызли. Золотая нить, которой все было вышито, однако, все еще сверкала достаточно ярко, чтобы они могли увидеть генеалогическое дерево, которое начиналось, насколько Гарри мог увидеть, со средневековья. Сверху было написано:

"Благородный и старинный дом Блэков"

— Тебя здесь нет! — воскликнул Гарри, просмотрев все имена снизу дерева.

— Я был здесь раньше, — Сириус показал на маленькую круглую обугленную дырку в гобелене, будто прожженную сигаретой. — Моя прекрасная старушка-мать вырвала меня после того, как я сбежал из дома. Кричер очень любит рассказывать эту историю.

— Ты сбежал из дома?

— Когда мне было 16, - ответил Сириус. — Я больше не мог терпеть.

— Куда же ты пошел? — уставился Гарри на него.

— К твоему отцу, — начал Сириус. — Твои дедушка с бабушкой очень хорошо ко мне относились. Они считали меня за второго сына. Я отдыхал у них во время школьных каникул, а когда мне стукнуло 17, я купил себе собственный дом. Дядя Алфард оставил мне приличное состояние — он тоже был вытерт отсюда, наверное, именно из-за этого, — но, благодаря ему я смог позаботиться о себе. Хотя меня всегда приглашали на воскресный обед к Мистеру и Миссис Поттер.

— Но… почему ты?..

— сбежал? — Сириус горько улыбнулся и провел пальцами по своим длинным, неопрятным волосам. — Потому что я их ненавидел: моих родителей, их манию насчет чистых кровей, убежденность, что Блэки чуть ли не королевской крови… мой брат-идиот всегда им верил… вот и он.

Сириус ткнул пальцем в самый низ дерева на имя "Регулус Блэк". Дата смерти (около 15 лет назад) следовала за датой рождения.

— Он был младше меня, — добавил Сириус, — и намного лучшим сыном, как мне всегда напоминали.