Гарри Поттер и Орден Феникса
Шрифт:
— Ну-с, приступайте! — громко приказала профессор Трелани высоким голосом, в котором слышались истерические нотки. — Вы знаете, что делать! Или я настолько бездарна как преподаватель, что вы даже не научились открывать книги?
Ребята в изумлении уставились на неё, потом перевели глаза друг на друга. Впрочем, Гарри догадывался, в чём дело. Когда профессор Трелани — в её огромных глазах стояли сердитые слёзы — бросилась в своё кресло с высокой спинкой, он склонился к Рону и прошептал:
— Кажется, она получила результаты проверки.
— Профессор? —
— Не так! — вне себя от разрывающих её эмоций, выкрикнула профессор Трелани. — Разумеется, нет! Всё так! Правда, мне нанесли оскорбление… отвратительными, гнусными инсинуациями… ужасными, необоснованными обвинениями… но нет, всё так, всё так!
Она судорожно перевела дыхание и отвела глаза от Парватти. Из-под очков брызнули злые слёзы.
— Я не буду напоминать, — давясь слезами, продолжила прорицательница, — о шестнадцати годах беспорочной службы… это, как я понимаю, никому не интересно… Но обижать себя я не позволю, нет, нет!
— Но, профессор, кто хочет вас обидеть? — робко спросила Парватти.
— Государственная машина! — глубоким, драматическим, дрожащим голосом провозгласила профессор Трелани. — О, люди, чей взгляд замутнён земными обольщениями, люди, которым не дано видеть то, что Вижу я, недоступно то, что Понимаю я… Впрочем, нас, провидцев всегда боятся, всегда подвергают гонениям… такова — увы! — наша судьба.
Она громко сглотнула, промокнула влажные щёки концом шали, вытащила из рукава маленький вышитый платочек и высморкалась с таким звуком, какой любил издавать Дрюзг.
Рон хихикнул. Лаванда обожгла его негодующим взглядом.
— Профессор, — сказала Парватти, — вы говорите о… Это имеет отношение к профессору Кхембридж?
— Не упоминайте при мне имени этой женщины! — вскричала профессор Трелани и вскочила с кресла. Сверкнули очки, зашелестели бусы. — И, сделайте одолжение, вернитесь к занятиям!
Весь урок она, почти не пытаясь унять слёзы, расхаживала по классу и вполголоса бормотала какие-то угрозы:
— …могу и уволиться… какой позор… испытательный срок… мы ещё посмотрим… да как она смеет…
— У вас с Кхембридж есть что-то общее, — вполголоса сообщил Гермионе Гарри, встретившись с ней на защите от сил зла. — Кажется, она тоже считает Трелани нелепой чудачкой… похоже, она назначила ей испытательный срок.
В это время в кабинет вошла Кхембридж с бархатным бантом на голове и с чрезвычайно самодовольным выражением лица.
— Добрый день, ребята.
— Добрый день, профессор Кхембридж, — без выражения пропели ребята.
— Попрошу убрать палочки.
В ответ не раздалось ни звука — никто и не думал их доставать.
— Пожалуйста, откройте «Теорию защитной магии» на странице тридцать четыре и приступайте к чтению главы третьей, «Выжидательная тактика отражения колдовских атак и случаи её применения». Объяснения…
— …не потребуются, — хором, еле слышно, закончили за неё Гарри, Рон и Гермиона.
— Тренировки
— Но я ничего такого не делал! — в ужасе вскричал Гарри. — Я ей ни слова не сказал, Ангелина, клянусь, я….
— Знаю, знаю, — несчастным голосом вымолвила Ангелина. — Она говорит, ей нужно время, чтобы всё обдумать.
— Что обдумать? — гневно выкрикнул Рон. — Слизеринцам она сразу дала разрешение! А нам почему нельзя?
Но Гарри очень хорошо себе представлял, насколько Кхембридж приятно держать их в подвешенном состоянии, и прекрасно понимал, что ей не хочется выпускать из рук столь действенное оружие.
— Что ж, — сказала Гермиона, — нет худа без добра — у тебя будет время выполнить задание Злея!
— И это ты называешь добром? — взвился Гарри. Рон таращился на Гермиону в безмолвном потрясении. — Никакой тренировки и дополнительное зельеделие?
Гарри с недовольным видом плюхнулся в кресло, нехотя вытащил из рюкзака пергамент и принялся за работу. Сосредоточиться было невероятно трудно; конечно, он знал, что Сириус появится в камине ещё очень и очень нескоро, но всё же не мог удержаться от того, чтобы не смотреть в огонь каждые две минуты — так, на всякий случай. И потом, в гостиной страшно шумели: Фред с Джорджем наконец-то довели злостные закуски до совершенства и по очереди демонстрировали свои достижения вопящей от восторга толпе.
Сначала Фред откусывал кусочек от оранжевого конца конфеты и театрально изрыгал содержимое желудка в специально подставленное ведро. Затем он с усилием заталкивал в рот фиолетовый кусок, и рвота мгновенно прекращалась. Ассистировавший при показе Ли Джордан через равные интервалы времени ленивым движением убирал рвоту — используя для этого исчезальное заклятие, с помощью которого Злей расправлялся с зельями Гарри.
Из-за всех этих малоприятных звуков, ликующих воплей, начальственных голосов Фреда и Джорджа, которые вовсю принимали предварительные заказы у восхищённой публики, Гарри никак не мог сконцентрироваться. Гермиона тоже только мешала; при очередном ударе струи рвоты по дну ведра и последующем взрыве восторга она всякий раз громко и неодобрительно фыркала, что, собственно, и отвлекало Гарри больше всего.
— Если так не нравится, пойди и запрети им! — раздражённо сказал он, в четвёртый раз вычеркнув неверную цифру — вес толчёных когтей гриффона.
— Не могу, формально они не делают ничего плохого, — сквозь зубы процедила Гермиона. — Они имеют полное право глотать любую гадость, и я не смогла найти ни одного правила, где бы говорилось, что нельзя продавать эту гадость другим идиотам, если, конечно, гадость не опасна — что вряд ли.
Она, Гарри и Рон внимательно пронаблюдали за тем, как Джордж прицельно изверг струю в ведро, заглотил остаток конфеты и под бурные аплодисменты торжествующе выпрямился, широким жестом простирая руки к зрителям.