Гарри Поттер и Потайная Комната
Шрифт:
«Расступитесь», – потребовал Локхарт, закатывая нефритово-зелёные рукава.
«Нет, не надо…» – слабо проговорил Гарри, но Локхарт покрутил своей палочкой и секунду спустя направил её прямо на руку Гарри.
Странное и неприятное ощущение возникло у Гарри в плече и распространилось до кончиков пальцев. Он чувствовал себя так, будто его руку расплющили. Он не решался посмотреть на то, что получилось. Он закрыл глаза и отвернулся в сторону от руки, но его худшие подозрения подтвердились тем, что все вокруг ахнули, а Колин Криви неистово защёлкал камерой. Рука
«Ах, – бросил Локхарт. – Да, иногда такое бывает. Но суть в том, что кости больше не сломаны. Это и надо принять во внимание. Так что, Гарри, идите потихоньку в лазарет – а вы, мистер Висли, мисс Грангер, вы разве не проводите его?… И тогда мадам Помфрей сможет… гм… немножко подправить руку». Когда Гарри поднялся на ноги, он почувствовал, что его странно перекосило. Глубоко вздохнув, он посмотрел на свою правую сторону. То, что он увидел, едва не заставило его снова потерять сознание. Из рукава выглядывало нечто, выглядящее как толстая, телесного цвета, резиновая перчатка. Он попробовал пошевелить пальцами. Ничего не получилось. Локхарт не срастил кости Гарри. Он их удалил. Мадам Помфрей это совершенно не понравилось.
«Тебе нужно было идти прямо ко мне! – рассердилась она, поднимая печальный искалеченный остаток того, что ещё полчаса назад было работоспособной рукой. – Я могу срастить кости за секунду… но срастить именно кости…»
«Но вы ведь сможете, правда?» – в отчаянии спросил Гарри.
«Смогу, конечно, но будет больно, – мрачно отрезала мадам Помфрей, бросая Гарри пижаму. – Тебе придётся провести здесь ночь…» Эрмиона ожидала за занавеской, пока Рон помогал Гарри влезть в пижаму.
Потребовалось некоторое время, чтобы засунуть резиновую бескостную руку в рукав.
«И как ты можешь защищать Локхарта, а, Эрмиона? – спросил Рон сквозь занавеску, проталкивая мягкие пальцы через манжет. – Если бы Гарри захотел остаться без костей, то попросил бы».
«Ошибку может сделать кто угодно, – сказала Эрмиона. – А рука уже больше не болит, ведь правда, Гарри?»
«Да, – ответил Гарри, забираясь в постель, – Она вообще уже больше ничего не делает». Он откинулся на постели, и его рука бесполезно шлёпнулась рядом. Эрмиона и мадам Помфрей зашли за занавеску. Мадам Помфрей держала большую бутыль с жидкостью и этикеткой 'Скелерост'.
«Тебе предстоит прескверная ночка, – объявила она, наливая стакан дымящейся жидкости и протягивая ему. – Отращивание костей – пренеприятное занятие».
Таким же занятием оказался и прием «Скелероста». Он обжёг Гарри рот и глотку, заставив его задохнуться и закашляться. Продолжая выражать своё возмущение по поводу опасных игр и бездарных учителей, мадам Помфрей удалилась, оставив Рона и Эрмиону помогать Гарри проглотить немного воды.
«И всё-таки мы выиграли, – ухмыльнулся Рон. – Всё благодаря твоему броску. Лицо Малфоя… казалось, он сейчас убьёт…»
«А мне бы хотелось знать, как он перестроил тот бладжер», – мрачно произнесла Эрмиона.
«Можно добавить это к списку вопросов, которые мы зададим ему, когда примем многосущное зелье, –
«Это при том, что в нем плавают куски слитеринцев? Ты, верно, шутишь», – сказал Рон. В этот момент дверь в лазарет распахнулась, и грязная, насквозь промокшая, ввалилась гриффиндорская команда – смотреть на Гарри.
«Невероятный вираж, Гарри, – сказал Джордж. – Я только что видел, как Маркус Флинт орёт на Малфоя. Что-то вроде того, что снитч висел у него над носом, а он не заметил. Малфой не выглядел чересчур счастливым». Они принесли пирожные, сладости и бутылки с тыквенным соком; все собрались вокруг кровати Гарри и только начали было обещавшую стать очень весёлой вечеринку, как на них обрушился шторм в лице мадам Помфрей, кричащей:
«Этому мальчику надо отдохнуть, ему предстоит отрастить тридцать три кости! Вон! Вон!» И Гарри был оставлен в одиночестве, теперь уже нечему было отвлечь его от пронизывающей боли в искалеченной руке.
Много часов спустя Гарри внезапно проснулся в кромешной тьме и взвыл от боли: ему показалось, что рука наполнилась большими осколками. С секунду он думал, что это и разбудило его, но затем со страхом понял, что кто-то в темноте протирает ему подбородок.
«Убирайся! – громко крикнул он, и затем: – Добби!» Из темноты на Гарри глядели выпученные глаза домашнего эльфа, каждый величиной с теннисный мяч. По его острому носу сползала одинокая слезинка.
«Гарри Поттер вернулся в школу, – с несчастным видом прошептал тот. – Добби предупреждал и предупреждал Гарри Поттера. Ах, сэр, почему же вы не послушали Добби? Почему Гарри Поттер не вернулся домой, когда не попал на поезд?» Гарри приподнялся на подушках и оттолкнул губку Добби.
«Что ты тут делаешь? – спросил он. – И откуда ты знаешь, что я не попал на поезд?» Губы Добби задрожали, и Гарри охватило внезапное подозрение.
«Так это ты! – медленно произнес он. – Ты помешал барьеру нас пропустить!»
«Так оно и было, сэр, – неистово закивал Добби, хлопая ушами. – Добби прятался и наблюдал за Гарри Поттером, и запер проход. Добби пришлось потом прижечь свои руки утюгом, – и он продемонстрировал Гарри десять длинных перевязанных пальцев. – Но Добби больше не волновался, сэр, так как он думал, что Гарри Поттер в безопасности. Добби даже и предположить не мог, что Гарри Поттер попадет в школу другим способом!» Он покачался вперед-назад, тряся своей уродливой головой.
«Добби был так шокирован, когда услышал, что Гарри Поттер вернулся в Хогвартс, что пережарил обед хозяина! Такой порки Добби ещё не получал, сэр!» Гарри снова откинулся на подушки.
«Из-за тебя меня с Роном чуть не исключили, – с негодованием сказал он. – Лучше тебе убраться отсюда, пока мои кости не отросли, Добби, или я тебя придушу». Добби слабо улыбнулся.
«Добби привык к смертельным угрозам, сэр. Добби получает их по пяти раз на дню». Он высморкался в угол своей грязной наволочки, выглядя до того жалко, что Гарри почувствовал, что, помимо его воли, гнев его схлынул.