Гарри Поттер и повелитель дементоров
Шрифт:
– Да что случилось-то?
– встревожился Рахилли.
– Ты отравил меня за завтраком, потому что Министерство магии собиралось выдать мне орден Мерлина второй степени? А потом узнал, что не дадут, и раскаялся?
– Что ты мелешь, Гарри, - поморщился зельевар.
– Просто я получил послание. Возможно, тебе стоит на это взглянуть.
– Он протянул другу кусок пергамента.
О’Рахилли внимательно прочитал его содержание, а потом аккуратно разорвал плотный листок напополам и положил перед Снейпом.
Тот, нимало не смутившись, заявил:
– Это всего
– Дай сюда, - потребовал преподаватель Военных действий.
– Нет, ты опять испортишь пергамент.
– Возможно, - кивнул Рахилли.
– А если серьезно, лучше вовсе опустить эту тему.
Профессор Снейп не хотел. Но все-таки рискнул спросить:
– Объясни, почему ты даже слышать о нем не желаешь?
– Если гибель моей семьи не кажется тебе достаточной причиной, то я уж не знаю, какие еще привести доводы.
– Голос Рахилли зазвучал холодно и отчужденно.
Зельевар почувствовал себя крайне неуютно, но решил довести разговор до конца:
– Для него самого нелегко было пережить случившееся. Он тоже потерял свою семью. Родителей, жену и ребенка.
– О, несомненно, - саркастически отозвался Рахилли, - но дементоры тут же исцелили от тоски по ним, окружив его нежнейшей заботой и участием.
– Помолчав, он продолжил спокойнее: - Я не виню его в смерти родных. Хотя это он виноват.
Снейп усмехнулся про себя - логика его друга всегда казалась ему чем-то непостижимым.
– Ему просто не стоило жениться на Эниде. И он это знал. Но думал только о себе, о своих желаниях, ни секунды не помыслив о чьей-то безопасности. То, что он загубил свою жизнь - его личные проблемы. Но то, что он вслед за этим принялся за чужие - по меньшей мере, чудовищный эгоизм. По большей - преступление. Не мне карать его, поэтому я надеюсь, что никогда больше не встречу Рафферти. Иначе соблазн не дать ему испортить еще чью-то жизнь будет слишком велик.
Тут профессор понял, что дальнейшее продолжение разговора не даст никаких положительных результатов, и поспешил откланяться, пока негодование его друга со злого гения его семьи не перешло на самого зельевара.
Следующим утром Гарри проснулся под бледными лучами январского солнца в великолепном настроении, и ни должники, ни зашифрованные послания не могли его омрачить. До завтрака оставалось целых полчаса, которые можно было посвятить валянию в постели и неспешным размышлениям о превратностях судьбы. Надумавшись и насытившись, Гарри прибыл в класс Военных действий, отметив, что, похоже, Рахилли перенял у Люпина умение неизменно выглядеть тяжелобольным.
На перемене выяснилось, что матч между Гриффиндором и Слизерином состоится в ближайшие сроки. Пользуясь этим, Рон заявил подруге, что с напряженным графиком тренировок ему теперь не до зачетов.
– Ну, он у меня попляшет после матча… - высказалась та.
Гарри время от времени косился на Малфоя, выискивая в нем сходство с Дурслями, и все больше утверждался в том, что видит в нем черты своих псевдо-родственников: чего стоил один полет фантазии, выражавшийся у тети Петунии в менее художественной форме, но неизменно приписывающий
Намучившийся со своими предположениями и не вполне понятый друзьями, Гарри наконец решил посоветоваться с тем, кто хотя бы непосредственно знал его мать. Выслушав его, Люпин глубокомысленно изрек:
– Знаешь, Гарри, с этими родственными связями фестрал ногу сломит…
– Даже магглы в состоянии выяснить такие вещи, - не унимался Гарри.
– Неужто за века развития магии волшебники не придумали ничего подобного?
– Существует такая вещь, как реестр магических фамилий… С помощью него можно выяснить все, касающееся родственных связей. Это большая редкость, но один из них, вроде как, должен храниться в кабинете у Дамблдора. Но, честно говоря, я никогда его в глаза не видел.
Гарри порадовался, что ему удалось столь быстро раздобыть информацию у друга отца. Правда, он подозревал, что сам магический артефакт заполучить будет отнюдь не так просто. Тем более, что по причине кражи документов из архива он уже, наверно, вызвал особое к себе внимание… Может, ему стоит, не таясь, подойти к директору и попросить ознакомиться с реестром? Что в этом может быть противозаконного… Но Гарри почему-то был убежден, что Дамблдор что-нибудь придумает, лишь бы не дать студенту залезть в этот бесценный документ. Разумеется, для пользы ученика, а то еще обнаружит там что-нибудь… огорчительное.
За ужином Гарри был крайне задумчив и даже не разгонял тех, кто пытался сдать ему зачеты, попросту их игнорируя. Глядя на него, даже Гермиона забеспокоилась:
– Что это с тобой? Это из-за того, что Беллатриса - твоя тетя?
– Если бы я мог знать это наверняка, - вздохнул парень, - а то тут и Беллатрисы не дождешься… Старых родственников я, получается, утратил, а новых не обрел…
– Не расстраивайся, лучше иметь никаких родственников, чем каких попало!
– попыталась утешить его девушка.
– Знать бы еще, что их точно нет… И ведь есть выход: Люпин рассказал мне, что есть какой-то реестр, где записаны все родственные связи.
– Я и сама об этом подумывала… - заметила Гермиона.
– Но вот только где его взять?
– Люпин сказал, что он есть у Дамблдора.
– Все-то он знает… - Студентка принялась ритмично постукивать вилкой по тарелке.
– Впрочем, это неудивительно, ведь первый реестр был создан кем-то из директоров Хогвартса, он еще был деканом Рейвенкло. Они - специалисты по всяким странным штукам…
– Аваде Кедавре, например?
– фыркнул Гарри, вспомнив О’Рахилли.
– Да, - обрадовалась Гермиона.
– Ты знаешь, что это заклинание было разработано рейвенкловцем?
– А Круцио с Империо?
– удивился ее друг.
– Империо - по-моему, тоже, а Круцио - нет…
– Слизерин?
– Хаффлпафф. Вот такие дела…
– А хоть один слизеринец хоть что-нибудь придумал?
– Не припомню, - пожала плечами девушка.
– Впрочем, гриффиндорцы тоже этим не блещут.
– И все-таки, что нам делать с реестром?
– вернулся к наболевшей теме Гарри.