Гарри Поттер. Полная коллекция
Шрифт:
– Ну да… Страунс сказал, что он ненавидит меня, потому что ненавидел моего отца. Это правда?
– Пожалуй, они и впрямь друг друга недолюбливали. Примерно как вы с мистером Малфоем. Кроме того, твой отец совершил нечто такое, чего Злей так и не смог ему простить.
– Что?
– Он спас Злею жизнь.
– Что?
– Да-да… – мечтательно подтвердил Думбльдор. – Забавно, как устроены люди, правда? Профессор Злей не в силах вынести, что он в долгу перед твоим отцом… Мне представляется, он так яростно защищал тебя весь год, только чтобы отдать
Гарри попытался вникнуть, но кровь застучала в голове, и пришлось бросить.
– И, сэр, еще одна вещь…
– Всего одна?
– Как я достал камень из зеркала?
– Ага, вот хорошо, что спросил. Это моя самая гениальная придумка, самая-самая. Видишь ли, получить камень мог только тот, кто хотел его найти – найти, но не использовать. Иначе он увидел бы, как добывает золото или пьет Эликсир Жизни. Иногда мой мозг меня самого удивляет… А теперь довольно вопросов. Лучше взгляни-ка на эти сладости. О! Всевкусные орешки Берти Ботта! В юности мне не повезло, попался орешек со вкусом рвоты, и это, боюсь, изрядно меня от них отвратило. Но, пожалуй, с ириской я не рискую? – Он улыбнулся и закинул в рот золотисто-коричневый орешек. Поперхнулся и сказал: – Увы! Ушная сера!
Фельдшерица мадам Помфри была ми ла, но строга.
– Всего пять минуточек, – умолял Гарри.
– Ни в коем случае.
– Вы же впустили профессора Думбльдора…
– Ну да, впустила, но ведь он директор, совсем другое дело. Тебе нужен отдых.
– Да я отдыхаю, смотрите, лежу ровненько и все такое. Ну, мадам Помфри…
– Ладно, ладно, – сдалась она, – но только пять минут.
И впустила Рона и Гермиону.
– Гарри!
Гермиона готова была снова кинуться обниматься, но сдержалась – и хорошо, потому что голова у Гарри еще раскалы валась.
– Гарри, мы боялись, что ты… Думбльдор так волновался…
– Вся школа только об этом и говорит, – сказал Рон. – А что было-то?
Редко случается, что реальные события – еще загадочнее и увлекательнее безумных слухов. Гарри рассказал друзьям обо всем: о Страунсе; о зеркале; о камне и Вольдеморте. Рон с Гермионой, идеаль-ные слушатели, ахали, когда требовалось, а там, где Страунс развернул тюрбан, Гермиона завизжала.
– Значит, камня больше нет? – спросил Рон в конце. – И Фламель просто умрет?
– Я спросил у Думбльдора, но он говорит… как это? «… для дисциплинированного сознания что есть смерть, как не новое замечательное приключение?»
– Всегда говорил, что он – того. – Рона явно радовало, что его герой полоумный.
– А с вами что было? – спросил Гарри.
– Я благополучно вернулась, – сказала Гермиона, – привела Рона в чувство – отнюдь не сразу, – и мы помчались в совяльню, чтобы послать за Думбльдором, но тут наткнулись на него в вестибюле. Он уже все знал, спросил только: «Гарри пошел за ним, да?» – и скорей побежал на третий этаж.
– Как думаешь, он понимал, что ты так
– Ну знаешь, – взорвалась Гермиона, – если понимал… то есть… это же ужас! Ты ведь мог погибнуть.
– Да нет, не ужас, – задумчиво проговорил Гарри. – Забавный он человек, Думбльдор. Мне кажется, он хотел дать мне шанс. По-моему, он более или менее в курсе всего, что здесь происходит, понимаете? Видимо, он догадывался, что мы затеваем, но не стал мешать, просто научил кое-чему полезному. Вряд ли он случайно показал мне, как действует зеркало. Как будто считал, что я вправе встретиться с Вольдемортом лицом к лицу, если смогу…
– Ну точно ку-ку, – гордо произнес Рон. – Слушай, ты уж к завтрашнему пиру выписывайся. Кубок, конечно, выиграли слизеринцы, у них баллов больше всего – тебя ведь не было на последнем матче, – а там «Вранзор» нас размазал. Зато еда будет вкусная.
Тут в палату ворвалась мадам Помфри.
– Вы уже почти четверть часа просидели, все, уходите, УХОДИТЕ! – решительно заявила она.
Гарри как следует выспался и к утру почти пришел в себя.
– Я хочу пойти на пир, – сказал он мадам Помфри, когда та поправляла на столике горку конфетных коробок. – Можно?
– Профессор Думбльдор считает, что надо тебе разрешить, – ответила она, поджав губы, словно, по ее мнению, профессор Думбльдор даже не представляет, как опасны бывают пиры. – И у тебя еще один посетитель.
– Здорово, – обрадовался Гарри. – Кто?
В дверь бочком протиснулся Огрид. Как всегда в помещении, выглядел он недопустимо огромным. Он сел у постели, глянул на Гарри и разрыдался.
– Это… все… я… разрази меня гром… виноват! – всхлипывал он, закрываясь ладонями. – Сам наболтал гаду, как обойти Пушка! Сам! Он только этого не знал – а я возьми да расскажи! Ты ж мог помереть! За какое-то драконово яйцо! Больше ни рюмки! Ни в жизнь! Меня бы изгнать надо – и в Мугляндию!
– Огрид! – воскликнул Гарри. Зрелище его ошеломило – лесник сотрясался от рыданий, и огромные слезы стекали ему в бороду. – Огрид, он бы все равно узнал, это же Вольдеморт! Он бы выяснил, даже если б ты не сказал.
– Ты мог помереть! – рыдал Огрид. – И… имя не говори…
– ВОЛЬДЕМОРТ! – заорал Гарри, и Огрид от ужаса прекратил завывать. – Я с ним познакомился лично и теперь могу называть по имени. Пожалуйста, успокойся. Мы спасли камень, его больше нет, Вольдеморт его не украдет. Съешь лучше шокогадушку, тут их куча…
Огрид вытер нос ладонью и сказал:
– Кстати, чуть не запамятовал. Подарочек у меня.
– Не бутерброд с горностаем, надеюсь? – встревожился Гарри, и Огрид слабо хихикнул:
– Не-а. Думбльдор дал мне отгул на вчера, чтоб я доделал. А должен был меня уволить… Ну, короче, вот.
И он протянул книжку в красивом кожаном переплете. Гарри с интересом открыл. На каждой странице ему с колдовских фотографий улыбались и посылали воздушные поцелуи мама и папа.
– Разослал сов по школьным приятелям твоих предков, выпросил фотки, у кого что есть… У тебя-то ж вовсе ни одной… Ну, нравится?