Гасильщик (Сборник)
Шрифт:
Выручить из беды друга – это честь, спасти девушку – это уже удовольствие. Так думал я, лихорадочно выкручивая влево, вправо руль, разбрызгивая веером лужи, улетая от бешеных взглядов облитых пешеходов.
Прыгая через ступени, как огромная мускулистая блоха, я влетел на третий этаж, позвонил, приготовившись к бою.
Она открыла, мы порывисто бросились друг к другу, я задохнулся от волнения, что-то пытаясь сказать… Наконец Света мягко отстранилась, тщательно закрыла дверь и повесила цепочку. Меня эти предосторожности насмешили, но я промолчал, уселся
Ее руки очутились в моих, но я не почувствовал движения взаимности, пальчики ее были холодны, будто она ждала меня на балконе.
– Ну, что случилось? – небрежно спросил я.
Вместо ответа Света протянула мне стодолларовую бумажку, на которой поперек черным фломастером было начертано следующее: «Срок уплаты наступил. Счетчик перегорел».
Я недоуменно посмотрел на девушку, потом снова на купюру.
– Фальшивая, – заметил я, – на цветном ксероксе катанули… Несерьезные ребята. Шутнички… И ты испугалась?
– Володя, ты не понимаешь, это очень серьезно! – Ее голос дрогнул. – Это отмороженные, с холодильника…
– Ты задолжала им деньги?
– Не я, – вздохнула она.
– Так в чем же дело? Рэкет, что ли? Скажи кто, головы поотрываем…
Я почувствовал облегчение. Конечно, гнусное дело – просрочивать уплату долгов. Если ты лишился крупных денег, взятых взаймы, твоя жизнь превращается в сплошную пытку, как стадия ломки у наркомана: мечешься и знаешь, что дальше будет только хуже.
– Это не рэкет. Помнишь, ты приходил, а у меня тогда был двоюродный брат?
– Помню, – буркнул я. – Мне его голос сразу не понравился…
– С того дня Павел исчез. А он должен очень крупную сумму денег в валюте.
– Это те уроды, которых я откантовал?
– Ты с ними дрался? – Света вскинула на меня свои печальные зеленые глаза. Они выражали страх…
В этот короткий миг я понял, что душу готов отдать, чтобы моя любовь улыбнулась, а печаль отлетела, как чешуйки почек, лопнувших от движения юного листка.
– Пришлось их немного помять. Они пытались сбить меня машиной. Такое не прощается.
– Это кошмар! Марат и особо – клюнутый… – Света заплакала. – Теперь он преследует меня и требует, чтобы я вернула деньги или сказала, где мой брат. А я не знаю, где он. Почему я должна за него отвечать?
– Ты не должна отвечать за его долги… Если ты не имеешь никакого отношения к этим деньгам… А если – да, дело серьезней. Это раньше долги прощались. Червонец до получки, сотню на мебель… Сколько он задолжал?
– Пятьдесят тысяч долларов и еще восемь накрутили.
Я ничего не сказал. Мне было все ясно. Такой суммы хватит, чтобы должнику и его ближайшему окружению жизнь превратить в ад, с беспрестанными угрозами, побоями, пытками, издевательствами.
Света посмотрела на меня мокрыми глазами. Может быть, она ждала, что я сейчас отправлюсь их избивать и приговаривать что-то вроде: «Еще раз покуситесь
– Тебе надо временно скрыться, – сказал я, отчетливо сознавая, что девушка уже сама подумывает об этом.
– Куда я поеду?! – раздраженно спросила она.
– Ты хочешь, чтобы тебе сделали три степени устрашения? А за ней – и четвертую, раз ты не сможешь сказать, куда слинял твой мерзкий братец, который так ловко тебя подставил.
Я уже начал кое-что понимать.
– Собирайся. И живо!
Света не стала ничего больше спрашивать, бросилась к шкафам. На пол полетели целлофановые пакеты с бельем, откуда-то на столе появилась гора косметики: коробочки, пузырьки, тюбики, подушечки и прочая канитель. Я молча наблюдал за Светой, она носилась по комнате, исчезала на пару мгновений в ванной, оттуда несла новые предметы макияжа и раскрасок. Наконец посредине комнаты появилась огромная бело-сине-красная сумка.
– Поторопись! – сказал я.
– А? – не поняла она, подняв на меня зареванные глаза.
– Собирайся живее. Не на Северный полюс собираешься.
– А куда мы едем?
Я не успел ответить. В прихожей оглушительно заверещал звонок. Света вздрогнула и с ужасом посмотрела на меня. Я чертыхнулся.
– Ты кого-то ждешь?
– Нет! Это они, отмороженные…
На цыпочках я подошел к двери, хорошо, в прихожей не горел свет, осторожно посмотрел в глазок. Но – никого не увидел. «Знаю я ваши дешевые уловки!» – подумал я и вернулся в комнату.
Света вопросительно посмотрела на меня. Ругаться было бесполезно. Конечно, они знали, что Света дома. Окошки светились. Суду все ясно.
– Иди, выгляни с балкона.
Я потушил свет. Пусть думают, что девушка хитрит.
Она осторожно пробралась, долго смотрела в темноту, потом сказала:
– С этой стороны никого.
Все ясно. Ждут со стороны подъезда. Потирают руки от удовольствия.
– Что? – с надеждой спросила Света.
Слава богу, она уже перестала плакать. Плачущую женщину можно вынести не более десяти минут. Затем у мужчины начинаются обвальное угнетение нервной системы, клаустрофобия, ускоренное отложение солей в позвоночнике, почках, желчном и мочевом пузырях.
– Уходим, – сказал я буднично. Как будто нам что-то наскучило и мы решили прогуляться. – Иди, еще раз выгляни с балкона.
Света послушно выглянула.
– Никого.
– Одевайся!
– Они ушли?
Я промолчал. Хорошая она девчонка, но лучше бы не задавала вопросов. Света надела свою роскошную шубу. Мне стало дурно. Я решительно снял ее, открыл балконную дверь и выбросил вниз.
– Ты сошел с ума, – печально прошептала она.
Я промолчал, подтолкнул девушку к двери, потом сорвал простыни, скрутил их жгутом, привязал к перилам балкона, навесил на себя сумку, перелез на наружную сторону и, удерживаясь на руках, спустился на нижний балкон. Хвала тому, кто придумал низкие потолки! Потом я подстраховал Светочку. Молодчина, не испугалась и, самое главное, молчала.