Гасильщик (Сборник)

Дышев Сергей Михайлович

– Я себе дал зарок не жениться до тридцати, – сообщил водитель, прикуривая потухшую сигарету и освещая желтые усы.

А второй посоветовал мне:

– Не торопись жениться – дурное дело нехитрое.

– Знаю, ребята, – я внес ясность. – Было дело…

– Понятно…

Я поблагодарил ребят и почапал в свою – не свою квартиру. Хотя мне так хотелось зарядиться с мужиками на всю ночь, мотать сырые километры, мчаться под желтыми головками фонарей, подспудно желая неожиданных развлечений.

И тут я подумал о Валерке Скокове. Странные у нас отношения… Впрочем, незачем обманывать себя. По грудам арматуры, вывороченных булыжников,

бочек, скамеек я перелез на другую сторону. Проще говоря, перешел на ту сторону баррикады. Хотя сам я так не считал. Но если б начистоту рассказал о своих делишках Валерке, он навсегда бы распростился со мной, обозвав на прощание непотребными словами…

И все же я решил позвонить Скокову. Какая-то сила удержала меня сделать это по мобильнику, я подошел к телефону-автомату, набрал номер и сразу услышал глуховатый Валеркин голос.

– Это я… Извини, что разбудил.

– Я не спал. Работаю.

– Я хотел бы поговорить с тобой. Но не по телефону.

– Приезжай.

– Прямо сейчас?

– Да, – коротко ответил он и положил трубку.

В наших отношениях появилась зависимость.

Я прыгнул в метро, и минут через сорок был у Валеры. Он коротко пожал мне руку, не выразив при этом эмоций. Семья уже спала, мы уединились на кухне. На меня вдруг накатило желание исповедоваться: Валерка был и остается моим другом. Но правда, которую он должен услышать, могла жестко, как ударом меча, навсегда разъединить нас. Он офицер ФСБ, и этим все сказано.

Но я все же рискнул. Мы пили жидкий чай, я говорил, он слушал, сначала молча, потом встал, кажется, что-то хотел сказать: брови сошлись на переносице…

Он многое узнал в эту ночь: о тайных съемах информации у конкурирующих фирм, «жучках», видеосъемке, спецподготовке…

– Всю эту вашу кухню молодых акул капитализма я знаю лучше тебя, Вова, – сказал он нарочито медленно. – Но я знаю и другое: ты влип туда, откуда обратной дороги нет. В лучшем случае ты попадешь за решетку.

– Ты мне уже об этом говорил…

– Не видишь дальше ста шагов по маршруту, по которому тебя запускают. Вляпался в самое опасное дело! Тебя допустили, между прочим, в святая святых – контрразведку, а так как ты человек со стороны, без связей в Москве, пришлый, срок твоей службы недолгий. Когда переполнишься информацией, вроде тазика, который стоит под капающим краном, тебя выльют в отхожее место. И поверь, даже ФСБ не найдет твоих следов.

– Служба в ФСБ тебя несколько деформировала, – заметил я, впрочем, не имея никакого желания ввязываться в драку.

Валера посмотрел на меня с сожалением. Меня просто взбесил этот взгляд. Но я постарался сдержать себя.

– Если бы ты знал то, что знаю я, впрочем, не только я – все это лежит на поверхности… – Он не договорил.

А я воспользовался паузой и перешел в наступление. Возможно, в чем-то я был не прав.

– Я не знаю, почему вы, интеллектуальные ребята из службы безопасности, не видите, что прошлое рухнуло и продолжает сыпаться. Оглянитесь: молодые светлые головы переворачивают экономику, они хотят быть хозяевами, на пользу России, и не только в ФСБ любят Родину-маму… А вы узурпировали патриотизм и считаете, что только вашим способом можно любить. Первое, что спросил мой шеф меня, люблю ли я Родину. У вас это спрашивают или сразу ставят задачи вылавливать тех, кто рассказывает анекдоты про президента? Кстати, за это еще не сажают? А то у меня есть

свеженький анекдотик на эту тему.

Валерка сдвинул брови к переносице, сжал кулаки, желваки ходили на его скулах, кажется, дело шло к драке. Я провоцировал, мне было интересно, я отстаивал свою позицию, другого выхода не было – или я уже не верил бы самому себе.

– Да, мы делаем бизнес, делаем по всем правилам, которые давно приняты во всем мире, – запальчиво продолжал я. – Мы обслуживаем свою команду, как вы обслуживаете команду, которая сейчас заправляет у руля. Питерцы уйдут – будете служить другой команде.

– Заткнись! – вдруг тихо оборвал меня Валерка. – Мы не служим команде. Наша система – это государство, которое служит государству. Ты пигмей, который стоит по колено в луже и думает, что перед ним открылся океан. Наша система, как огромный мозг, знает все, и нет таких тайн, которые нам неведомы. Даже я, капитан, это знаю не хуже, чем полковник. И поверь мне, все эти ваши криминальные фирмы – это катапульты, стенобитные машины, всасывающие воронки. Через них исчезает без следа все, что представляет хоть какую-нибудь ценность… Самое страшное – все просчитано, этот поезд не снижает темп, несмотря на многолетние попытки борьбы с коррупцией. И если мы не остановим его, он до конца разрушит государство. Да, нашу «контору» ненавидят во всем мире – за нашу возродившуюся силу. И если мы не подрубим всю так называемую олигархическую верхушку – сожрут нас, и страна рухнет на колени, потом – на спину…

– Да куда там… Одного Ходорковского посадили, а столько шума. Остальные – жируют… Слушай, Валера, давай лучше про баб. Тоска берет от таких разговоров.

– Ты всегда был легкомысленным.

– А ты такой молодой и такой занудливый. Будущее принадлежит молодежи…

Скоков без связи заметил:

– А в нашей системе друг на друга стучать стали без продыху. Аж грохот стоит…

Минут пять мы молчали, и я представлял студеную черную воду, тихий коварный треск льдины, разлом, косая трещина, разверзающаяся, словно зев чудовища, мы на разных половинах, ветер, задувающий слепой снежной крошкой, и два обломка, удаляющихся друг от друга… Вспомнилось, как он спасал меня в Афганистане. Только бы он не припоминал об этом. Это было последнее, что еще связывало нас.

– У тебя есть выход, о котором я тебе уже говорил. Ты станешь нашим информатором в тайных криминально-коммерческих структурах. Ты будешь получать задания, поставлять сведения…

– А вы будете их систематизировать и делать обобщающие выводы о крахе всего и вся… – закончил я мысль. – Потом потребуется еще один путч, и все станет нормальным, так?

– А ведь когда-то мы с тобой впервые летели в Афган, – с укором произнес Скоков, – много спорили и соглашались, но никогда не упрощали дело, которым занимались. Неужели тебя так быстро купили? Что, в контракте было оговорено – меньше думать и рассуждать?

– Тебе хочется меня оскорбить? Ты на верном пути. Только знай, в стукачи к вам не пойду. Предавать свою команду не собираюсь. Ваша высокоинтеллектуальная возня напоминает собачью свадьбу: много лая и шума, а суть в том, что Тобик Жучку придавил. Пора менять рельсы и колеса тоже, ребята. Со стрелочниками договоримся!

С этими словами я встал и вышел в коридор, молча оделся. Валерка появился, когда я уже переступал порог.

– Не измени себе! – сказал он на прощание.

Я не ответил.