Гаситель

Полумиско Майя Георгиевна

– Будете смазывать дважды в день, пока не заживет.

Та сползла на землю, как показалось Айнару: в обмороке, но оказалось, что всего лишь рыдает в исступленной благодарности – руками она цеплялась за грубое платье Гарат, лбом прижималась к коленям. На булыжники падали слезы. Даже зеваки прониклись: кто-то зашмыгал носом. Отец растерянно улыбался, а потом подскочил к Айнару и обнял его.

– Хорошие вы. Вот ты. Хороший парень. И девка твоя… Умные! Надо ж придумать, такую штуку сделать! Трубку мальцу в глотку вставить, значит!

Трубка

лежала рядом на телеге – в крови, теперь еще и с налипшими комьями травы. Ее придется долго отмывать и дезинфицировать, подумалось Айнару, зато теперь он и сам дышал полной грудью, в ответ обнял гуннарова отца, и зеваки заорали, захлопали в ладоши, как все зеваки во всех мирах, если драматичная сцена заканчивалась хорошо.

Спустя еще минут десять мальчик пришел в себя. Его напоили водой, посадили в прохладное место. Он озирался, не понимая, чего понадобилось всем этим людям, горло еще болело, говорить не пытался. Гарат совала матери снадобья в глиняных и стеклянных резервуарах, объясняла, что делать, если опять возникнет отек.

– …Корни таума с третьей частью полынника, поняла? Хорошее противоотечное и антигистаминное… то есть, хочу сказать – поможет.

Женщина моргала:

– Да у нас Искра Жизни есть. Вот недавно купили как раз. Только с собой не взяли, а то…

– Искра-искрой, а про корни таума с полынником не забывай. А еще можешь эту смесь вот для чего использовать.

Айнар чуть отошел: люди слушали. Расходиться они не торопились, поэтому ловили каждое слово Гарат.

«Вот, что она имела в виду».

Айнар даже улыбнулся. Конечно, вряд ли она рассчитывала, что им повезет эффектно спасти ребенка от аллергического отека, смертельного без экстренной операции, но и с чирьями-зубами бы сработало. Корень таума, полынник, какие-то еще местные травы. Люди не совсем забыли медицину помимо магии – просто использовали ее редко, да и зачем? Никто не прикладывает подорожник, если есть антибиотики…

Но Искры не антибиотики.

Айнар подошел к отцу ребенка.

– А хочешь, научу пчел окуривать, чтобы близко не подлетали?

Наверняка, полагал Айнар, он знает. Крестьяне, даже если не пасечники – они ж только и делают, что со всякой живностью работают. Неужели до дымаря не додумались, он – городской житель, и тот просто ради любопытства интересовался.

Мужик посмотрел на него прозрачными и непонимающими бараньими глазами.

– Дымарь, – сказал Айнар – Если будете пчел отгонять, вам нужен дымарь.

Он достал из саквояжа журнал и принялся зарисовывать будущий шедевр прогресса. Тем временем, к Гарат потянулись люди – среди них Айнар узнал и давешнего толстяка с чирьем.

Он улыбнулся. Дымарь тоже пригодится, а еще – его помощь доктору Ашшале, потому что Искры-Искрами, а доступная медицина – вот она, прямо сейчас. Айнар подмигнул Гуннару: мальчишка очухался настолько, чтобы потихоньку встать и подойти к матери. Та отправила его обратно,

отдыхать, но любопытный малец был рекламой куда лучшей, чем нарисованные аляповатые символы вместе с полыником.

Сработало же.

– Вот тебе чертеж дымаря. Покажи кузнецу, ну или хочешь, я сделаю. За сходную цену.

Отец Гуннара смотрел на Айнара с открытым ртом.

– Я еще не то умею, – снисходительно добавил он, считая, что имеет полное право на свои пятнадцать минут славы.

Минут оказалось больше.

Они работали до глубокой ночи. Внезапно оказалось, что у людей из насквозь магического мира, где недуги от поноса до проказы лечатся наложением волшебных огоньков, полным-полно болезней. Это были «несрочные» или «среднесрочные» случаи: чирьи, нарывы, вросшие ногти, гнилые зубы. Одному тощему и пожелтевшему типу Гарат удалила тронутый уже зловещей синевой гангрены палец, отругала: чего ж вы, господин, тянули. Тот ворчал: работы много, некогда, Искры Жизни дома закончились. Смущаясь, подходили женщины, иногда даже беременные, тогда Гарат выгоняла Айнара «передохнуть», а сама принимала в наспех организованной «палате» из крытого навеса, телеги и некрашеной холстины-ширмы.

Айнару все хотелось осмотреть поближе позаимствованную в «Ведре и карасе» «свечку». Интересно, ее хватились? Почти погасшие Искры – все-таки Искры. Он никак не мог выбрать удобного момента, толпа собиралась все плотнее, его дергали за руку – спрашивали, не Светоч ли Гарат. Айнар огрызался: нет, разве не видели, инструментами работает и склянками. Полынником, корнем таума, выжимкой листьев ольховника и прочим в таком роде. Он говорил быстро и бегло, с опозданием прикусывал себе язык на каком-нибудь «иммунитете» или «аллергической реакции», ловил странные взгляды.

«Я чужак, мне можно».

Попутно он осматривал телеги. Конструкция стандартная: колесо, спицы. Додумались же, лошадей приручили. Может, Гарат преувеличивает? «У меня лапки» от магии не такие уж «лапки»? Ну да, технология направилась по альтернативному пути, и что?

В темноте слабо светились глаза статуи. Люди Орона кланялись и делали молитвенный жест. Айнар попытался разговориться с одной из клиенток, средних лет женщиной, которая притащила сразу двоих детей, и теперь причитала, что им обоим нужно к Светочам, насколько Айнар понял – бородавки выводить. Он спросил про полив, про пахоту, посевы. Искры, везде Искры.

«Ничего не понимаю».

Толпа разбредалась под луной и странными нездешними звездами – «Билли Миллиган» узнавал их, а имен у звезд не было, местные считали их недосягаемыми Искрами, символом власти Светочей над простыми смертными. Обычная религиозная чушь, решил Айнар.

Гарат тронула его за плечо.

– Двадцать шесть гхэ и семнадцать нитов.

Айнар открыл рот. За восемь гхэ можно купить хорошего поросенка. Двадцать шесть – целая корова или даже лошадь.

– Неплохо так!