Гастроли Самозванца
Шрифт:
– Ты знаешь, Жора, мы так весело с тобой проводим время! Одно только меня расстраивает…
– Что же это?
– Очень хочется побегать, – рассмеялся Лев. – Но пока… – он взглянул на ногу, – только пешком.
– Это ж ненадолго, – сказал Жора и потрепал друга по плечу. – Скоро нога заживет, и мы устроим забег наперегонки.
На следующее утро после завтрака Лев притащил Жору в классную комнату. Она была просторной и находилась на первом этаже, в комнате стояли стол, шкаф с книгами, висели плакаты с нарисованными
– Ну что, Жора, поздравляю. Сегодня тебя ждет первый урок. Будем тебя с матушкой грамоте учить, – высокопарно произнес Лев и рассмеялся.
– Боязно мне, барин, то есть… Лева. Боюсь, не пойму ничего. Премудростей всяких не постигну, и что тогда? – испуганно произнес Жорка.
– Постигнешь, конечно постигнешь. Можешь даже не сомневаться.
Вскоре пришла Наталья Дмитриевна, в руках она держала целую стопку книжек. Она выглядела довольной и воодушевленной.
– Ну что, дети, начнем, – начала она, раскладывая перед собой книги.
У Жорки затряслись коленки. Он понимал, что учиться надо, и это требование Натальи Дмитриевны, при этом он не мог взять в толк, зачем ему сдалась эта грамота.
– Начнем, пожалуй, вот с этого, – барыня ловко выудила одну из книг и открыла ее на середине. – Прочти вот здесь, – и указала на абзац.
– Как это «прочти»? – с ужасом прошептал Жорка.
– Так я и думала, что читать ты не умеешь, – удовлетворенно сказала барыня. – А буквы хоть какие-нибудь знаешь?
Жорка замотал головой, как конь на привязи.
– Ну что ж, начнем с самых азов… – И перелистнула книжку в самое начало.
– Это «а», самая первая буква, следом идет «бэ», но если их поменять местами, вместе читается как «ба», понятно? – И Наталья Дмитриевна начертила на грифельной дощечке «БА».
– Теперь ты напиши, Лев, – обратилась она к сыну. – Георгий еще раз посмотрит и вслед за тобой уж точно сможет повторить.
Зардевшийся от удовольствия мальчик принялся писать буквы на доске, старательно выговаривая:
– «Бэ» и «а», вместе «ба».
Жорка смотрел во все глаза на грифельную доску. Для него вся эта смешная писанина была диковинной и никчемной. Куда лучше на лодке плавать или под березой лежать, птиц слушать. Но, как говорится, назвался груздем – полезай в кузов. Хочешь задержаться в барском доме – будь любезен, акай и бекай, раз барыне так надобно. Вот Жорка открыл рот и завел:
– «Бэ» и «а», вместе «ба».
– Ура! – закричал Лев.
Наталья Дмитриевна улыбнулась:
– Коли ты такой смышленый, так мы тебя быстро выучим. Теперь смотри – это «вэ», это «о». Вместе «во».
Жорка послушно повторил, Лев с удовольствием чертил на доске замысловатые буквы. После грамматики была математика. Она понравилась Жорке куда больше. Наталья
– Давайте сейчас займемся музыкой, потом обед и отдых. А к вечеру я почитаю вам вслух, – пообещала Наталья Дмитриевна.
От слова «музыка» у Жорки внутри все словно окрасилось в золото, в его голове зазвучали переливающиеся мелодии, перетекающие одна в другую. Он представил себе, как Лев будет петь романс «Соловей», а Жорка будет сидеть и слушать, купаясь в океане волшебных звуков.
На деле же все произошло не так, как ожидал мальчик. Наталья Дмитриевна пригласила детей в голубую гостиную, где стоял большой рояль, и усадила за него Льва. Открыв ноты, она просила его проигрывать одну мелодию за другой по десять раз. Мальчик иногда сбивался, а от барыни только и слышалось: «Еще раз, Лев. Не фальшивь, играть нужно чисто».
Лев кивал головой и с неведомым доселе Жорке упорством принимался стучать по клавишам снова. Звуки были нестройные, рваные и решительно Жорке не нравились. Наконец Лев достаточно намучился и, улыбнувшись сам себе, спросил:
– Маменька, какие ноты для Жоры достать?
– Давай взглянем, что у нас есть самое простое.
– Может, «Гуси, гуси, улетайте»? – спрашивал мальчик, уже раскладывая их на подставке.
– Подойдет. Георгий, садись за рояль, – произнесла Наталья Дмитриевна.
Жорка со страхом посмотрел на лакированный, огромный, распластавшийся по комнате, словно кит, инструмент, затем взгляд его сфокусировался на черно-белой россыпи клавиш. Их было так много, и они все были одинаковыми. Во рту у мальчика пересохло. Он тоскливо взглянул на Льва, потом перевел взгляд на Наталью Дмитриевну.
– Ну же, смелее, – поторопила она его с улыбкой.
Жорка на трясущихся ногах подошел к роялю и с закрытыми глазами плюхнутся на табурет. Наталья Дмитриевна встала рядом, она мягко положила ладонь на клавиатуру и стала объяснять:
– Смотри, Георгий, вся клавиатура состоит из октав, я сейчас пальцами выделила одну октаву, в нее помещается ровно семь нот. Давай мы их послушаем.
Наталья Дмитриевна нажала на одну клавишу, она зазвучала довольно низко.
– До-о-о, – пропела женщина вслед за звуком, изданным недружелюбным роялем, потом она нажала другую клавишу.
Следующие назывались «ре», «ми», «фа», «соль», «ля», «си».
Жорка с удивлением смотрел в рот Наталье Дмитриевне и ничего не понимал. Все эти звуки казались разными по высоте звучания и плотности.