Гать. Задержание
Шрифт:
— Вы отказываете мне в командировке? — по-прежнему невозмутимо спросил Сизов.
— Безусловно! Незачем впустую тратить время и расходовать государственные деньги! — Подполковник прихлопнул по столу кулаком, давая понять, что говорить больше не о чем.
— Наложите резолюцию на рапорт. Я буду обжаловать ваше решение руководству. Заодно доложу о причинах, заставивших меня обращаться к архивным делам.
Сизов говорил строго официально, и Мишуеву стало ясно: прямо сейчас он отправится к Крутилину или Павлицкому и наболтает
Мишуев придвинул рапорт, выдернул из настольного календаря шариковую ручку, занес над бумагой.
— Хорошо, сделаем эксперимент. Решили допросить давно осужденного Батняцкого? Полагаете это полезным для дела? Действуйте.
Мишуев написал на рапорте: «Считаю целесообразным» — и размашисто подписался.
— Только я думаю, что эта поездка ничего не даст. Кроме вреда. Потому что вы оголяете свой участок работы и перекладываете ее на коллег. Кроме того, зря тратите время и деньги. Посмотрим, кто окажется прав: вы или я. Кстати, доложите, чем вы занимались сегодня весь день.
Выслушав доклад, подполковник отпустил Сизова. Когда дверь за оперативником закрылась, Мишуев обмяк, подпер голову руками и тяжело задумался. Он вышел из сложившейся ситуации единственно возможным способом и даже оставил за собой последнее слово. Но что дальше?
В семьдесят восьмом кабинете раскрасневшийся Фоменко учил жизни Губарева.
— Да гори она огнем, эта ментовка! Ты что, не заработаешь свои две сотни на гражданке? Беги, пока молодой! Потом затягивает: надбавки за выслугу, стаж для пенсии… А чуть оступился, уволили до срока — вот пенсия и накрылась.
Он достал из-за тумбы стола на три четверти опустошенную бутылку, с сожалением взболтнул содержимое.
— Надо было две взять… Давай стакан.
— У меня есть. — Губарев показал, что не выпил до конца.
— Как хочешь. — Фоменко вылил остатки водки себе, придвинул графин с водой поближе, приготовил кружок колбасы.
— Давай за то, чтоб я дослужил до полной выслуги! А ты… чтоб не уродовался на этой проклятой службе. А то дадут по башке, как мне… Ладно, будь!
Он залпом выпил водку, лихорадочно плеснул из графина, запил и принялся жевать колбасу.
— До сих пор башка раскалывается, особенно осенью и весной. Так и боюсь, что еще схлопочу по ней, тогда каюк… Как дотяну до выслуги — сразу уйду. Так еще хрен получится: видишь, какая каша заваривается? Крутилин с генералом тягается, Мишуев чего-то на Старика взъелся… А я ничего не хочу, только чтоб не трогали. И на Старика удивляюсь: у него давно выслуга есть, а уходить и не думает… Хотя он настоящий сыщик, ему жизни нет, если по следу не бежать, комбинации не разыгрывать…
На площадке второго этажа Сизов снял и перебросил через плечо
В вестибюле стоял длинный, болезненно-худой Бусыгин — самый противный сотрудник инспекции по личному составу, рядом — Шаров из политотдела, в дверях дежурной части напряженно застыл ответственный — майор Семенов.
— Товарищ майор, можно вас на минуту, — обратился Бусыгин к Сизову. И когда тот подошел, спросил:
— Почему вы в таком странном виде?
— Жарко, — невнятно буркнул Старик, отвернув лицо в сторону. Он видел, как Семенов досадливо махнул рукой и скрылся за дверью. Бусыгин оживился.
— Жарко? А чем от вас пахнет?
— Не знаю, — так же невнятно ответил Старик. — Капли выпил от сердца.
— Ах капли! — Бусыгин совсем расцвел. — Тогда попрошу прейти на секундочку в дежурную часть.
Он показал рукой, будто Старик не знал, куда надо идти.
— Прошу!
Сизов на ходу надел пиджак, привел галстук в нормальное положение и первым вошел в дежурку. Семенов уже сидел за пультом, а в углу, под схемой расстановки патрульно-постовых нарядов приткнулся на табуретке фельдшер из медпункта.
— Здравствуй, Андрей. — Сизов протянул Семенову руку. — У тебя есть акт на опьянение? Тут Бусыгин какой-то цирк устроил, надо его проверить. Как раз удачно — и доктор здесь, и индикатор трезвости наверняка поблизости. Давай оформляй.
Семенов захохотал и от полноты чувств врезал кулаком по подлокотнику кресла.
— Надумал щенок поймать матерого волка… Ну, давайте попробуем, кто из вас того…
Шаров тоже не смог сдержать улыбку, а до Бусыгина дошло не сразу: он всматривался в Сизова, и лицо его постепенно принимало обычное кислое выражение.
— Чего смешного? Был сигнал, мы обязаны проверить, — угрюмо выговорил он.
— Сигнал, говоришь? — продолжал веселиться Семенов. — Какая же это… такие сигналы дает? Вы теперь с тоге сигнальщика спросите!
— По телефону… Как тут спросишь…
Бусыгин резко повернулся и почти выбежал из дежурной части.
Придя домой, Сизов позвонил Губареву.
— Как дела, Валентин?
— Ничего, обошлось, — крякнул Губарев. — Фоменко рвался через центральный подъезд выйти, еле оттащил. А там инспекция пьяных отлавливала… Откуда узнали-то, Игнат Филипыч?
— Узнал… Значит, рвался? Ну ладно, будь!
Не кладя трубку, Старик набрал номер Веселовского.
— Как жив-здоров, Александр Павлович?
— Кто это? — быстро спросил тот.
— Неужто не узнал?
Несколько секунд телефон молчал.
— А-а-а, здравствуйте, Игнат Филипыч!
Преувеличенно бодрый тон не мог скрыть напряжения в голосе.
— Бусыгин передал тебе привет.
Снова пауза.
— А я-то при чем? Я ничего… Что Бусыгин?
Сизов опустил трубку на рычаг.