Гавани Луны
Шрифт:
О боже ты мой, – скажет он.
Продолжай, – скажет он, уловив мою паузу.
Ну, и после выхода меня сразу же обвинили в том, что я очерняю действительность, – скажу я. – Кровь, пот, все такое.
Ага, – согласно кивнет он.
Но никому из этих придурков, – скажу я, – обвиняющих меня в «чернухе» и в голову не пришло, что человек, умирающий от потери крови, Действительно блюет, его на части просто разрывает, так его тошнит…
Верно, – скажет
И, получается, в каждой моей строке больше знания жизни, чем во всех этих критиках долбаных, – скажу я и попрошу сигарету.
Тебя это так зацепило, ну, то, что книжку твою поругали, что ты уже даже посторонним людям об этом готов рассказывать? – спросит он.
Это я к тому, – скажу я, так и не прикурив, – что девушка-то умерла от потери крови.
Разрезанное горло, – напомню я ему то, о чем мы оба все это время и так думали.
Располосованное просто, – скажу я.
Все до капли сцежено, – скажу я.
Ну и? – скажет он.
Ну и где ее блевотина? – спрошу я.
Кто-то убил ее где-то, где она блеванула, – скажу я.
И уже потом принес ее обескровленное тело сюда, – скажу я.
И суну сигареты в рот, испытав невероятное чувство Узнавания. Голова закружится от одной лишь не зажженной сигареты во рту.
Тогда-то он и даст мне прикурить.
О нет, – скажет он, держа руки с огнем у моего лица.
Я до последнего надеялся, что мы избежим этих неприятных процедур, – скажет он.
Надеялся, что ты не станешь отпираться и усугублять свою положение, – скажет он.
Ты прямо как книжный легавый сейчас, – скажу я.
Что ты знаешь о легавых, – скажет он.
Немало, – скажу я.
После чего его отзовут в соседнюю комнату, и после трели мобильного он помолчит немного, осторожно дыша. Потом вернется. Нальет себе еще кофе. И меня не забудет.
Тебе крупно повезло как-то раз, – скажет он.
Тебя использовали как приманку, чтобы выйти на дилера, – скажет он.
… не посадили в тюрьму и ты после этого решил, что схватил Бога за яйца, – скажет он.
… написал об этом книжонку, купил домишко на курорте, и стал потрахивать девчонок тайком от жены, – скажет он.
… пока одна из них тебе не дала, и ты не обезумел, и не укокошил ее ножом для вскрытия консервов, – скажет он.
Вскрыл, как сгущенку, – сплюнет он на пол.
Здесь убирают, – скажу я.
Тут полно грязи, – скажет он, глядя мне в глаза.
Мы помолчим.
Но на этот раз все значительно хуже, – скажет он.
На этот раз ты попадешь в тюрьму и надолго, – скажет он.
Лет двадцать пять минимум, –
Это какое-то ужасное недоразумение, – скажу я.
Последний шанс, – скажет он
Что, черт побери, на тебя нашло? – спросит он.
Ты подцепил ее у пляжа, привел домой, стал раздевать, она заартачилась, и ты психанул? – спросит он.
Почему ты ее убил? – спросил он.
Она отказалась трахаться в задницу, или не позволила нагадить себе в рот? – спросил он.
О Боже, – скажу я.
Меня сейчас вырвет, ну и фантазия у вас, офицер, – скажу я.
Нет, ребята, это у ВАС фантазия, – скажет он.
Вы, интеллектуалы сраные, такие выдумщики, – сказал он.
Ну, рассказывай, чем ты поразил девушку, – скажет он.
Поразил настолько, что она предпочла сдохнуть, а не сделать то, чего ты от нее хотел, – скажет он.
Или ты этого и хотел? – спросит он.
Ты хотел убить ее, – скажет он.
И ты убил ее, – скажет он.
И тут я пойму, что он ненавидит меня.
Офицер, – скажу я.
Еще кофе? – спрошу я.
К черту кофе, – скажет он, – я с тобой сердечником стану, дружище.
Итак, – скажет он.
… – поощрит он меня взглядом.
Офицер, – соберусь с духом я
Итак, я понимаю, что эта фраза звучит как в дурного сорта детективах, – сделаю вторую попытку я,
… – будет ждать он.
… но я и правда понятия не имею, откуда и как здесь появилась эта девушка, – скажу я.
Даже имени ее не знаю, – скажу я.
Как она тут появилась, ума не приложу, – повторю я.
И, конечно, совру.
В конце концов, это я ее сюда привез.
15
Странно, но я ни капельки не волновался.
Почему я сказал «ни капельки»? Видимо, все дело в крови. Глядя на то, как свисает рука девушки, серая и безжизненная, я подумал о крови, которая вытекла из нее вся. По каплям, очевидно. Я глубоко вздохнул и потер лоб. Голова страшно болела, и я подошел к кровати, и присел на краешек. Пахло плохо, как всегда пахнет лежалая кровь. Итак, я понимал, что если вызову полицию, то мне предстоят, минимум, сутки напряженных разговоров. Сначала здесь, потом в участке. Безусловно. На некоторое время я выкручусь, но итог дела не представлялся мне чересчур уж радужным. Так или иначе, а у меня просто нет сил на то, чтобы вступать в схватку с честолюбивыми полицейскими, жаждущими расколоть в меру известного писателя на признание в убийстве с отягчающим обстоятельством.