Гавр – сладость мести
Шрифт:
Очередной всплеск сознания у Алеши произошел, когда он чуть не захлебнулся от солоноватой вязкой жидкости в своем рту. Он попытался выплюнуть это и продышаться, но его голову грубо задрали вверх и сжали щеки.
— Глотай сука, слышишь? Глотай.
Леша проглотил, и тогда его подбородок отпустили, и он смог вдохнуть в себя воздух.
— Кто еще будет этого трахать? — услышал он сквозь шум в ушах, — ну, раз, больше нет желающих… Где там бутылка шампанского?
Тело Лешки опять пронзила боль, которая все усиливалась и становилась невыносимой, и он, захлебнувшись в крике, провалился в пустоту…
Сознание
Он обхватил рукой горлышко и также, лежа на боку на кафеле пола около бассейна, резко дернул бутылку из себя.
Такой боли он еще никогда не испытывал. В его горле застрял крик, так и не вырвавшийся наружу, потому, что его сознание померкло. Но даже там, в пустоте, он ощущал боль.
Опять действительность медленно возвращалась к нему. С трудом приподняв голову от пола, он увидел проем окна, там было светло, значит, уже утро.
Утро… Алеша, превозмогая боль, приподнялся. Нет, он не хочет, чтобы его нашли вот такого… Значит, он должен уйти отсюда, пока никто не проснулся.
Полусидя на кафеле пола, он медленно повернул голову назад, чувствуя неприятный запах испражнений и ощущая липкое на своих ногах и между ягодицами. То, что он увидел, ввергло его в шок. Он сидел в луже крови вперемешку с жидким дерьмом. И, судя по ощущениям, из него еще что-то вытекало.
Алеша попытался встать. То, что это было так больно, он не ожидал, но осознание, что его найдут посторонние люди вот так, в крови и дерьме, дало ему силы встать и, хватаясь за мебель, а потом за стены, дойти до двери в душ. Хорошо, это была баня, и комната с душевыми кабинками была недалеко от него. В душе он опять рухнул на пол, и уже ползком дополз до душевой, а там дотянулся трясущейся рукой до крана. Поскольку он смог повернуть только один кран, то с потолка на него обрушился поток холодной воды. Это привело его в чувство и смыло с него дерьмо и кровь. Задыхаясь от холода, но чувствуя, что силы возвращаются к нему, он приподнялся и, закрыв воду, смог выйти из кабинки, и даже дойти до висящих на стене полотенец.
Обтеревшись и видя, что оно в свежей крови, он, взяв маленькое полотенце, проложил им между ягодиц. Пока силы от холодного омовения его не покинули, Леша вышел из душевой и поискал глазами свою одежду. Его штаны валялись под столом. Хоть они и были мятыми, но главное — остались целы, а вот рубашка представляла жалкое зрелище. Но он надел и ее. Затем бросил взгляд на вонючую лужу на полу. Подумал убрать это, но потом решил, что тогда у него не останется сил уйти отсюда.
Леша подошел к двери и, тихо приоткрыв ее, выглянул в коридор. В доме стояла удивительная тишина, хотя, чему удивляться? После такого отрыва вряд ли кто из гостей рано проснется.
Молясь всем святым, чтобы никого не встретить в коридорах и залах коттеджа, Алеша, хватаясь за стены и мебель, дошел до раздевалки, где надел на себя куртку и пошел к выходу отсюда.
Охрана на выходе за территорию коттеджа, безразлично окинув его равнодушным взглядом, указала на боковую калитку, открыв ее. Алеша вышел и, услышав щелчок закрывшейся за ним калитки, почувствовал свободу. Теперь уже не важно, пусть он и упадет на снег, но это будет здесь, а не там, в этом доме, от которого он бежал, стараясь не давать своему сознанию сформировать мысли о произошедшим с ним. Он не разрешал себе думать, он не разрешал вспоминать. Он поставил цель просто идти, идти, пока хватит сил, как можно дальше отсюда…
Гавр проснулся от звона будильника на прикроватной тумбочке. Он лениво потянулся до него, а затем перевел взгляд на копну темных волос на соседней подушке. Брезгливо поморщившись, он быстро встал с кровати, подумав, что вид таких существ с утра — это прекрасный стимул не иметь желания залеживаться в постели.
Чувствуя на своей коже ее прикосновения, поцелуи и следы близости, он быстро пошел в душ, где долго отмывался от этого.
Свежий после душа, чисто выбритый, с просушенными и зачесанными назад темно-русыми волосами, он вышел из ванной комнаты. Одевшись в свежую рубашку, деловой костюм и, брызнув на себя "Фаренгейта" от Кристиан Диора, Гавр перевел взгляд на то, что спало в его кровати. Теперь настал момент небольшого утреннего развлечения.
Гавр улыбнулся и, подойдя к кровати, присел на нее, нежно убрал волосы с лица девушки, провел рукой по ее щеке. Девушка проснулась. В ее глазах вспыхнула надежда, и она мило улыбнулась.
— Радость моя, ты так прекрасна с утра, — Гавр приложил в этот монолог весь свой актерский талант, — я так счастлив, что нашел тебя. Такую, как ты, я искал всю свою жизнь. Ты выйдешь за меня замуж?
Девушка встрепенулась, приподнялась в кровати, в ее глазах разлилось счастье, и она, раскрыв объятия, обхватила шею Гавра, задыхаясь и шепча ему на ухо:
— Любимый… я не верила, что моя мечта сбудется. Я тоже так долго тебя искала и нашла. Ты — моя мечта, я люблю тебя.
— Тогда, давай поженимся? Я хочу, чтобы ты переехала сюда жить. Вернее, оставайся здесь. Зачем тебе уезжать? Через месяц мы сыграем свадьбу. Ты хочешь свадьбу на Маврикии?
— Хочу. А где это? — глупо улыбаясь, спросила девушка, смотря в глаза Гавра.
"Вот дура провинциальная", — подумал Гавр, понимая, что эта кукла даже не учила географию в школе.
— Это недалеко отсюда, километров сто. Но там хорошо, там пальмы, океан и негры. Там рай, знаешь, как там красиво.
Наверное, все-таки, эти слова Гавра пробудили частичку интеллекта в сознании девушки, и она судорожно стала вспоминать, могут ли в ста километрах отсюда быть океан и пальмы. Но нежный поцелуй Гавра в ее губы отшиб ее мозг полностью.
— Конечно. Давай там сыграем свадьбу. А маму мою можно будет пригласить в Маврикий?
— Конечно. Я ведь еще с ней не знаком, а я так хочу познакомиться с мамой, у которой такая чудесная дочка.
— Ее Лидия Сергеевна зовут.
— Я всю жизнь мечтал, чтобы у меня тещу так звали — Лидия Сергеевна. Любимая, а сколько ты хочешь детей? Я хочу, чтобы у нас было трое детей.