Гай Юлий Цезарь. Злом обретенное бессмертие
Шрифт:
Как мы видим, этот греческий автор привел два числа: одно явно завышенное, другое заниженное. Разумнее принять среднее число — его мы найдем в «Гражданской войне»:
Из войска Помпея пало, по — видимому, около 15 тысяч человек, а сдалось более 24 тысяч; кроме того, многие спаслись бегством в соседние города.
Последние дни Помпея
Как мы помним, Помпей покинул поле битвы, когда его войско стало отступать под напором врага. Прославленного полководца охватила глубокая апатия: он безмолвно сидел в своей палатке до тех пор, пока не началась битва за лагерь. «Неужели уже дошло до лагеря?» — воскликнул Помпей, когда услышал лязг оружия совсем рядом.
Отчаянность ситуации побудила Помпея к действию, но совсем не тому, что ожидало войско. Он сменил роскошную одежду военачальника на скромный наряд путешественника и в сопровождении немногих друзей обратился в бегство. В пути он предавался размышлениям, каких, по словам Плутарха, и следовало ожидать от человека, который в течение 34 лет привык покорять всех неприятелей.
Только теперь, на старости лет,
Насколько они не похожи в неудаче — Цезарь и Помпей! Цезарь много раз терпел поражения, но Британия, Герговия и Диррахий не сломили его волю, — наоборот, они заставили Гая Юлия задействовать все свои внутренние силы и возможности, чтобы в следующем споре с судьбой выйти победителем. Цезарь понял то, чего не смог постигнуть Помпей: счастье — это не вечный подарок, его приходится иногда завоевывать. Судьба каждому посылает большие и малые испытания; и достоинство человека определяется не тем, каков он в счастье, а тем, как он перенесет посланные испытания. Главный приз достается не удачливому, а мужественному. Увы! Помпей, этот баловень судьбы, оказался уничтоженным первым же ее ударом. Он не смог постичь простую истину: самая великая победа приходит за один шаг до поражения, и надо лишь сделать этот шаг.
Помпей продолжал совершать глупость за глупостью. У него оставался флот в сотни кораблей, который мог блокировать Цезаря в разоренной Греции, — Помпей совершенно забыл о нем. Он бежит, словно затравленный заяц, не разбирая пути, бежит с единственной целью: поскорее выбраться из Греции. Вчерашний триумвир, хозяин Рима нынче вызывает лишь жалость.
Плутарх рассказывает:
Почувствовав сильную жажду, он бросился ничком на землю и стал пить прямо из реки, затем поднялся и продолжал путь через Темпейскую долину, пока не достиг моря. Там он остановился до утра в какой — то рыбачьей хижине. На рассвете Помпей в сопровождении свободных спутников взошел на борт речного судна, рабам же велел, ничего не боясь, идти к Цезарю. Плывя вдоль берега, Помпей заметил большой торговый корабль, готовый к отплытию. Хозяином его был римлянин по имени Петиций, совершенно не связанный с Помпеем дружескими отношениями.
Хозяин корабля принял Помпея и его друзей на борт. И на море несчастный соперник Цезаря ведет себя точно так же, как на земле (хотя у Цезаря вообще не было флота, и Помпей мог, наконец, остановиться и начать мыслить разумно). Он отнюдь не спешит к своему нетронутому войной флоту; он не направляется в Африку, где находилось преданное войско, накануне уничтожившее легионы любимца Цезаря — Гая Куриона.
Он взял курс на Митилену — город на острове Лесбос в Эгейском море. «Митиленцы приветствовали Помпея и приглашали его прибыть в город. Помпей, однако, отклонил их предложение и посоветовал подчиниться победителю и не унывать, ибо Цезарь — человек благожелательный и мягкого характера». Пожалуй, чем давать такие советы, Помпею самому было бы лучше попытаться заключить соглашение с Цезарем; по крайней мере, Цезарь не посмел бы запятнать руки кровью народного любимца. Но Помпей продолжал бежать, загоняя себя в еще больший тупик.
В Митилене он принял на корабль свою жену — Корнелию, и младшего сына — Секста. Потом он посетил Кипр, пересел с семьей на селевкийскую триеру и направился к берегам Египта. Почему Египет? Дело в том, что предыдущий царь получил трон именно с помощью Помпея, и теперь беглец надеялся, что нынешний Птолемей также будет ему обязан «по отцу дружбой и благодарностью». Помпей рассчитывал получить помощь тем, чем была богата эта страна: кораблями, хлебом и деньгами.
Но как можно надеяться на благодарность, которая обычно не передается по наследству? Цари Египта безжалостно уничтожали собственных братьев, сестер и прочих ближайших родственников и давно забыли такие слова, как благодарность, честность и закон гостеприимства. Ситуацию не мог не знать Помпей, так как сам активно вмешивался в династические споры египтян. Но, как говорится, утопающий хватается за соломинку. Помпей даже не заметил, что рядом плавают бревна.
В это время царь вел войну с собственной сестрой — Клеопатрой. Просьба о помощи, озвученная посланцем Помпея, на некоторое время озадачила Птолемея. О том, как развивались события далее, наиболее ярко и подробно рассказывает Плутарх.
Птолемей был еще очень молод. Потин, управляющий всеми делами, собрал совет самых влиятельных людей и велел каждому высказать свое мнение. Возмутительно было, что о Помпее Магне (Великом) совет держали евнух Потин, хиосец Теодот — нанятый за плату учителем риторики, и египтянин Ахилла. Эти советники были самыми главными среди спальников и воспитателей царя. И решения такого — то совета должен был ожидать, стоя на якоре в открытом море вдали от берега, Помпей, который считал ниже своего достоинства быть обязанным своим спасением Цезарю!
Советники разошлись во мнениях: одни предлагали отправить Помпея восвояси, другие же — пригласить и принять. Теодот, однако, желая показать свою проницательность и красноречие, высказал мысль, что оба предложения представляют опасность: ведь, приняв Помпея, сказал он, мы сделаем Цезаря врагом, а Помпея своим владыкой; в случае же отказа Помпей, конечно, поставит нам в вину свое изгнание, а Цезарь — необходимость преследовать Помпея. Поэтому наилучшим выходом из положения было бы пригласить Помпея и затем убить его. В самом деле, этим мы окажем и Цезарю великую услугу, и Помпея нам уже не придется опасаться.
— Мертвец не кусается, — с улыбкой закончил он.
Советники одобрили этот коварный замысел, возложив осуществление его на Ахиллу. Последний, взяв с собой некоего Септимия, ранее служившего военным трибуном у Помпея, Сальвия, который был у него центурионом, и трех или четырех слуг, вышел из гавани
Между тем лодка приблизилась, Септимий встал первым и, обратившись к Помпею по — латыни, назвал его императором. Ахилла же приветствовал его по — гречески и пригласил сойти в лодку, так как, дескать, здесь очень мелко и из — за песчаных отмелей проплыть на триере невозможно. В это время спутники Помпея заметили несколько царских кораблей, на борт которых поднимались воины; берег был занят пехотинцами. Поэтому спастись бегством, даже если бы Помпей переменил свое решение, казалось немыслимым, а к тому же выказать недоверие означало бы дать убийцам оправдание в их преступлении. Итак, простившись с Корнелией, которая заранее оплакивала его кончину, Помпей приказал двоим центурионам, вольноотпущеннику Филиппу и рабу по имени Скиф спуститься в лодку. И когда Ахилла уже протянул ему с лодки руку, он повернулся к жене и сыну и произнес ямбы Софокла:
Когда к тирану в дом войдет свободный муж, Он в тот же самый миг становится рабом.Это были последние слова, с которыми Помпей обратился к близким, затем он вошел в лодку. Корабль находился на значительном расстоянии от берега, и так как никто из спутников не сказал ему ни единого дружеского слова, то Помпей, посмотрев на Септимия, промолвил:
— Если не ошибаюсь, то узнаю моего старого соратника.
Тот кивнул только головой в знак согласия, но ничего не ответил и видом своим не показал дружеского расположения. Затем последовало долгое молчание, в течение которого Помпей читал маленький свиток с написанной им по — гречески речью к Птолемею. Когда Помпей стал приближаться к берегу, Корнелия с друзьями в сильном волнении наблюдала с корабля за тем, что произойдет, и начала уже собираться с духом, видя, что к месту высадки стекается множество придворных, как будто для почетной встречи. Но в тот момент, когда Помпей оперся на руку Филиппа, чтобы легче было подняться, Септимий сзади пронзил его мечом, а затем вытащили свои мечи Сальвий и Ахилла. Помпей обеими руками натянул на лицо тогу, не сказав и не сделав ничего не соответствующего его достоинству; он издал только стон и мужественно принял удары. Помпей скончался в 59 лет, назавтра после дня своего рождения. Спутники Помпея на кораблях, как только увидели убийство, испустили жалобный вопль, слышный даже на берегу. Затем, подняв якоря, они поспешно обратились в бегство, причем сильный ветер помогал беглецам выйти в открытое море. Поэтому египтянам, которые пустились было за ними вслед, пришлось отказаться от своего намерения.
Убийцы отрубили Помпею голову, а нагое тело выбросили из лодки, оставив лежать напоказ любителям подобных зрелищ. Филипп не отходил от убитого, пока народ не насмотрелся досыта. Затем он обмыл тело морской водой и обернул его какой — то из своих одежд, так как ничего другого под рукой не было. Он осмотрел берег и нашел обломки маленькой лодки, старые и трухлявые; все же их оказалось достаточно, чтобы послужить погребальным костром для нагого и к тому же изувеченного трупа. Когда Филипп переносил и складывал обломки, к нему подошел какой — то уже преклонного возраста римлянин, который еще в молодости участвовал в первых походах Помпея.
— Кто ты такой, приятель, — спросил он Филиппа, — коли собираешься погребать Помпея Магна?
Когда тот ответил, что он вольноотпущенник Помпея, старик продолжал:
— Эта честь не должна принадлежать одному тебе! Прими и меня как бы в участники благочестивой находки, чтобы мне не во всем сетовать на свое пребывание на чужбине, которое после стольких тяжких превратностей дает мне случай исполнить, по крайней мере, хотя одно благородное дело — коснуться собственными руками и отдать последний долг великому полководцу римлян.
Так свершилось погребение Помпея.
Удачи в Египте
После победы на Фарсальской равнине, по свидетельству автора «Гражданской войны», Цезарь «решил оставить все дела и преследовать Помпея, куда бы он ни бежал: иначе он мог бы снова набрать другие войска и возобновить войну». Да! Победа не могла быть полной, пока Помпей — живой или мертвый — не окажется в руках Цезаря. Слишком много значило для Рима само имя даже побежденного и униженного, но все же самого могущественного врага. Гражданская война продолжалась бы, по крайней мере, до тех пор, пока было живо знамя демократии по имени Помпей.
В своем преследовании Цезарь стремителен как никогда. Он взял в поход самые боеспособные части и в день проходил ровно столько, сколько могла выдержать его конница.
Ослепленный желанием настигнуть бывшего зятя, Цезарь совершает поступки не менее опрометчивые, чем наш недавний беглец. Но огромное присутствие духа и непоколебимая смелость парализовали волю врагов точно так же, как неуверенность Помпея призвала на его голову смерть. Светоний рассказывает один из эпизодов погони Цезаря: он уже отправил войско в Азию и сам в небольшой лодке перевозчика плыл через Геллеспонт.
…вдруг встретил враждебного ему Луция Кассия с десятью военными кораблями; но вместо того чтобы обратиться в бегство, Цезарь, подойдя к нему вплотную, сам потребовал его сдачи, и тот, покорный, перешел к нему.
В Египте Цезарь нашел то, к чему стремился, преодолевая опасности и расстояния. Приближенные Птолемея поднесли ему голову соперника и рассчитывали на великую благодарность. Доволен ли был Цезарь таким исходом? Конечно, да. Он не мог ни чувствовать себя в безопасности, ни считать себя первым на римском политическом Олимпе, пока был жив Помпей. Но Цезарь умел скрывать свои чувства, и тем более не мог выразить радость по случаю гибели собственного зятя и самого почитаемого римлянами человека. Цезарь блестяще сыграл роль безутешного друга Помпея, хотя сам сделал все, чтобы его уничтожить.