Гайдзин
Шрифт:
— Благодарю вас. — Едва Анжелика вошла в комнату, Морин с интересом оглядела её от сияющих волос до крошечной ножки, признала её красоту и, несмотря на инстинктивную симпатию, тут же решила, что она представляет угрозу — её взгляд перешел на Джейми, и она увидела его открытое восхищение, его и всех, кто стоял рядом с ним, невозможно было не услышать общий гул одобрения, — и приготовилась к борьбе.
— Я так рада познакомиться с вами, и мне было ужасно жаль услышать про вашу трагедию, я так... все так сожалеют об этом. — С искренним чувством она подалась вперед и коснулась щекой щеки Анжелики. — Я от души надеюсь, что мы станем друзьями. — Особая улыбка. — Пожалуйста, давайте будем друзьями.
— Не нужно говорить «пожалуйста». Морин, вы позволите мне называть вас Морин, а вы зовите меня Анжеликой, — произнесла она с особой улыбкой, подтверждая и понимая предупреждение, сделанное благожелательно и без коготков, что Джейми являлся частной собственностью и флиртовать с ним нельзя. — Хорошо, это будет очень славно — иметь подругу. Может быть, мы смогли бы выпить чаю завтра?
— О, я бы с удовольствием. Анжелика, какое красивое имя и красивое платье. — Слишком строгое, но при этом для траурного слишком узкое в талии.
— Как и ваше, этот цвет изумительно идет к вашим волосам. — Зеленый шелк, дорогой, но английский, не французский, и покрой старомодный. Ну ничего. Это можно исправить, если мы близко сойдемся. — Джейми был прекрасным другом для моего мужа и для меня, когда друг был мне очень нужен. Вам очень повезло, — сказала она от души. — А теперь, где же ваш красавец-жених? А, вот он!
Все взгляды обратились на них, когда она взяла её под руку. Все просияли, глядя на это «сердечное согласие», и, все так же находясь в центре внимания, Анжелика подвела Морин к нему.
— Будьте осторожны, Джейми, всякий может видеть, сколь драгоценна эта леди — в Иокогаме полным-полно пиратов.
Все вокруг рассмеялись, а она оставила их и вернулась к сэру Уильяму, поприветствовав по пути Кеттерера — особый комплимент и улыбка для него, а потом для Марлоу — как и для Сеттри Паллидара, соперничавшего в великолепии с Сергеевым в казацком мундире.
— Л-ла, сэр Уильям, — сказала она. — Как нам повезло.
— Что... — Сергеев вовремя остановился. Он едва не бросил: «что живы». Вместо этого он взял бокал шампанского с серебряного подноса, который держал лакей в ливрее, и провозгласил: — Что находимся в присутствии двух таких очаровательных леди, нам действительно повезло! Ваше здоровье. — Все выпили за дам, продолжая сравнивать. Сергеев был слишком встревожен, чтобы следовать общему примеру, его гораздо больше занимало, какие ещё скверные новости прибыли с «Гарцующим Облаком», особенно для других посланников.
Он получил срочную шифрованную депешу из Санкт-Петербурга — трехмесячной давности. Во-первых, в ней пересказывались обычные проблемы с Пруссией, концентрация войск на западных границах России, шесть армий посланы туда; вскоре ожидались осложнения с Оттоманской империей и мусульманами на юге, три армии посланы туда; повсюду голод, просвещенные умы, такие как Достоевский и Толстой, ратуют за перемены и либеральные свободы. Во-вторых, ему приказывалось надавить на японцев и заставить их убрать рыбацкие поселения с Курил и Сахалина под угрозой «серьезных последствий». И в-третьих, новые проблемы для него лично: «Вы назначаетесь генерал-губернатором Русской Аляски. Весной военный корабль „Царь Александр" прибудет в Японию с вашим преемником, а затем доставит вас и ваше окружение в нашу столицу Аляски Ситку, где вы и будете иметь резиденцию по меньшей мере два года для скорейшего развития дружеских отношений».
— Почему так мрачны, дружище? — спросил сэр Уильям по-русски.
Сергеев увидел, что Анжелику опять окружили, поэтому отвел его в сторону и рассказал о своём новом назначении. Но не о развитии «дружеских отношений». Это было кодовое
— Два года! Это же тюремный приговор, в господа-бога-душу-мать!
— Согласен с вами. — Сэр Уильям чувствовал себя также неуютно, памятуя о переменчивости собственного Министерства иностранных дел, о его склонности к неожиданным назначениям, столь же олимпийским по своей природе. — Аляска? Брр! Ничего о ней не знаю... вам доводилось там бывать? В прошлом году корабль, на котором я прибыл, заходил в Ванкувер, в нашу тамошнюю колонию. Это просто форпост, и мы не продвигались дальше на север.
— Ситка не многим дальше. Я был там однажды в юности. Теперь там у нас постоянное Поселение, много торговцев, несколько сотен лачуг, — сказал Сергеев с кислой миной. — Меха, морозы, беззаконие, неграмотность, индейцы пьяные и никакого общества. Это место — гнусная пустыня, открытая Берингом и Чириковым сто с чем-то лет назад... Поначалу они думали, что это просто часть наших северных земель, пятьдесят с небольшим миль замерзающего залива; они не поняли, что это был пролив, который потом назовут именем Беринга. Шестьдесят с небольшим лет назад один из моих двоюродных дедов помог организовать Русско-американскую пушную компанию, наших монопольных торговцев пушниной, и назначил одного высокомерного выблядка — родственника по фамилии Баранов — её директором, который и перевел столицу в Ситку. Она стоит на острове недалеко от побережья; остров абсолютно глухой и пустынный и называется — угадайте как? — остров Баранова. К сожалению, мой род вложил в Аляску большие средства. Отсюда и назначение. В-господа-мать-так их и растак! Их обоих.
Сэр Уильям рассмеялся, и Анжелика повернулась к ним.
— Могу я разделить шутку?
— Э-э... она была... ну-у... не слишком смешная, моя дорогая, — сказал он, отложив в голове эту крайне интересную информацию для пересылки в Лондон, — простая русская вульгарность.
— Английский юмор, Анжелика, — рассмеялся Сергеев. — И с этой радостной мыслью прошу к столу.
Он галантно поклонился, подошел к Морин и проводил её в столовую залу. Сэр Уильям и Анжелика последовали за ними, затем все остальные. Богатые серебряные приборы на обеденном столе, слуги в ливреях позади каждого кресла, другие в огромных количествах подносят мясо во всех видах, борщ, пироги, графины с ледяной водкой, шампанское, французские вина и шербет. Цыганские музыканты с русского военного корабля, затем после них казацкие танцоры из собственной свиты графа, которых он возил с собой для увеселения.
Разговоры за столом не смолкали, и все по-прежнему сравнивали: крошечная и высокая, француженка против одной из нас, восхитительный французский акцент, приятный уху шотландский выговор. Обе рождают желание, Анжелика гораздо большее; обе составят достойную партию и обещают стать прекрасными женами, Морин гораздо лучшей.
54
Суббота, 3 января
— Масса внизу, мисси-тайтай.
— Мастер Горнт?