GAYs. Они изменили мир
Шрифт:
Несколько раз Верлен и Рембо разъезжаются в разные стороны – но в итоге снова оказываются вместе. Так проходит год. Летом 1873 года у них произошла очередная ссора, причем из-за мелочи: Рембо показался смешным вид Верлена, который вернулся домой с бутылкой подсолнечного масла в одной руке и селедкой в другой, а Верлена оскорбил хохот Рембо. В бешенстве он собрал чемоданы, положив в них и все вещи Рембо, которые он покупал, и уехал, несмотря на все уговоры Рембо остаться. Это был первый серьезный бунт «неразумной девы», и он очень испугал Рембо, который остался в Лондоне без средств к существованию. В итоге он все-таки выпросил в письмах у Верлена разрешение приехать в Брюссель, где тот остановился. Верлен объявил, что, если к нему не вернется жена, он покончит с собой. Жена не вернулась, но кончать с собой поэту расхотелось – тут как раз приехали мать и Рембо.
Между любовниками вспыхнула очередная
В итоге бельгийская полиция, быстро выяснив факт интимной связи между поэтами, несмотря на то, что оба его отрицали (Верлена для верности еще и подвергли медицинскому обследованию), установила мотив – покушение на почве скандала между любовниками, и Верлену дали срок два года тюремного заключения за покушение на убийство. Отсидел он, впрочем, только полтора – его выпустили за примерное поведение. Заодно в тюрьме кающийся грешник со всем пылом неофита обратился в католичество. Новообретенная вера не оставила его до конца жизни, хотя и не мешала грешить дальше.
Рембо же, после того как Верлена арестовывают, возвращается на какое-то время в Шарлевиль, где работает над «Сезоном в аду», в котором в художественной форме пытается осмыслить свой жизненный опыт, итоги поисков неведомого и отношения с Верленом. Это произведение, написанное в девятнадцать лет, оказалось последним – после него он только переписывал «Озарения». Рембо наотрез отказывается от поэзии – и больше никогда в жизни к ней не возвращается. Исследователи не могут дать точного ответа на вопрос, почему это произошло. Но, конечно, существует множество версий. По одной из них он дошел в своей «алхимии слова» до высшей точки – и больше ему было нечего сказать. По другой – настолько глубоко заглянул в неведомое, что, чтобы не сойти с ума, вернулся в материальный мир. В любом случае, прощание с литературой у Рембо оказалось окончательным. Он еще встретится с Верленом один раз, после выхода того из тюрьмы, – это произойдет в Германии, в Штутгарте. Скорее всего, во время этой единственной встречи между ними произошла ссора, а может, и драка: Рембо не относился серьезно к обращению Верлена, насмешливо называл его Лойолой и требовал денег, тот же считал себя обновленным человеком, и финансирование бывшего любовника не входило в его программу. В итоге они расстались навсегда в 1875 году и больше уже никогда не виделись, пойдя по жизни совершенно разными путями.
Рембо занялся изучением языков, перепробовал множество профессий, включая работу переводчика и зазывалы в бродячем цирке, завербовался на какое-то время в голландский флот, дезертировал оттуда, оказался начальником каменоломни на Кипре. В итоге он добрался до Африки, где последнее десятилетие своей жизни обитал в Эфиопии и с переменным успехом занимался торговлей, постоянно нося зашитыми в поясе восемь килограммов золотых монет.
По дошедшим из того периода жизни сведениям, он недолго жил с туземкой, а также, судя по всему, состоял в длительной любовной связи со своим слугой Джами. Его беспокоили проблемы со здоровьем, которые обострились в начале 1891 года: распухло и мучительно заболело колено, в результате чего он потерял возможность передвигаться. Слуги донесли его на носилках до крупного города Аден, где ему ничем не смогли помочь, и в итоге он прибыл на корабле в Марсель. Врачи поставили диагноз «рак кости» и ампутировали ногу. На какое-то время ему стало лучше, но опухоль расползлась – и через несколько месяцев тридцатисемилетний Рембо в мучениях умер в марсельской больнице на руках у своей младшей сестры Изабель. По ее воспоминаниям, в бреду он постоянно путал ее с Джами и незадолго до смерти попросил переслать слуге три тысячи франков. Сестра выполнила волю умирающего – но, к сожалению, выяснилось, что Джами к тому времени уже погиб; деньги достались его юной жене и ребенку. Осталась запись в больничной книге, в которой говорится о кончине негоцианта Рембо – и это соответствовало истине: сам себя он давно уже не считал поэтом.
Верлен же продолжал быть верен своей музе и написал еще множество стихов, успев застать на закате жизни отблески славы. После тюрьмы ему какое-то время удавалось избегать алкогольного дурмана, он стал учителем: в Англии преподавал французский, а во Франции – английский. Во время преподавания в коллеже Нотр-Дам в небольшом городке Ретель влюбился в своего ученика, подростка Люсьена Летинуа, но их связь продолжалась не очень долго – через несколько лет Люсьен внезапно умер после непродолжительной болезни. Верлен тяжело переживал его смерть, снова стал сильно пить и поколачивать старуху-мать, которая умерла в 1886 году,
Половину последнего десятилетия своей жизни Верлен провел в больницах. Здоровье у него действительно серьезно пошатнулось: проявили себя недолеченный сифилис, ревматизм, артрит, диабет, цирроз печени, проблемы с сердцем. «Поэт из больницы» стал туристической достопримечательностью: известен случай, когда одна американская дама прислала ему орхидеи, которые он поставил в вымытую больничную утку.
Спутницами его жизни в ту пору стали две проститутки, Эжени Кранц и Филомена Буден. Обе они, как и сам поэт, были алкоголичками и периодически поколачивали своего сожителя. Умер он от воспаления легких в январе 1896 года, написав за несколько дней до смерти строки:
Смерть, я любил тебя, я долго тебя звал И все искал тебя по тягостным дорогам. В награду тяготам, на краткий мой привал, Победоносная, приди и стань залогом!Микеланджело Буонарроти
Мятежный гений
Он был угрюмым и нелюдимым, вспыльчивым и обидчивым, резким и нетерпимым, застенчивым и ранимым. Он считал Леонардо поверхностным, Рафаэля вторичным, а Тициана несерьезным. Он мог работать практически целыми сутками, месяцами не мыться, спать в одежде и ботинках, и при этом писал утонченные любовные сонеты прекрасным юношам. В своих произведениях он одновременно утверждал торжество духа над плотью и прославлял мужскую красоту в высших проявлениях, устанавливая новый ее стандарт. Любого его шедевра хватило бы на то, чтобы прославить его имя навечно, а он за свою долгую жизнь создал их много. Он был скульптором, живописцем, архитектором, поэтом. Он был гением, он был – Микеланджело.
Микеланджело родился 6 марта 1475 года в маленьком тосканском городке Капрезе, где его отец Лодовико Буонарроти выполнял обязанности подесты (присланного флорентийской сеньорией управляющего). Буонарроти были уважаемой и солидной флорентийской семьей; предки Микеланджело избирались в муниципальные советы, пользовались уважением первых людей города и имели репутацию честных торговцев.
Мать Микеланджело, Франческа, сразу после родов забеременела снова и была очень слаба. Когда Микеланджело исполнился год, семья вернулась во Флоренцию, а мальчика решили оставить на какое-то время у кормилицы, жены камнетеса в деревушке Сеттиньяно, где и прошло его детство примерно до десяти лет. Позже Микеланджело говорил своему другу: «Из молока кормилицы извлек я резец и молот, которыми создаю свои статуи». В какой-то степени это было действительно так: мальчика с самого раннего возраста окружали камни, как необработанные глыбы, так и обтесанные блоки. Он играл молотком для обработки камня и учился рисовать углем на мраморных плитах. А еще он понял главное: для достижения идеальной формы нужно не добавить что-нибудь к камню, а наоборот, отсечь от него все лишнее.
К отцу и братьям во Флоренцию Микеланджело переехал уже после смерти матери. Лодовико решил отдать сына в латинскую школу, но из учебы вышло мало толку: мальчик не проявлял никакого интереса к книжной науке, зато постоянно что-то украдкой рисовал. В итоге недовольный отец, которому казалось, что ремесло скульптора или живописца недостойно их почтенного рода, все-таки понял, что ни уговорами, ни кулаками на его непокорного, упертого и мятежного сына не повлияешь, и отдал его в тринадцать лет в ученики к флорентийскому живописцу Доменико Гирландайо, у которого Микеланджело проучился год. Здесь он, впрочем, тоже не выказывал особого рвения, хоть и учился со значительно большим интересом, чем в латинской школе. Все-таки он чувствовал, что его настоящее призвание – не кисти и краски, а резец, молот и камень. В итоге он наконец попал в то место, для которого был предназначен: к скульптору Бертольдо в школу искусств, находившуюся под патронатом Лоренцо Медичи – фактического правителя города.