Газель с золотыми копытцами : сказки Северной Африки

Коллектив авторов

Шейх Рамадан, лишившись от изумления дара слова, смотрел на нее во все глаза. Он все еще не мог оправиться от потрясения и полностью постичь смысл ее речи, но магические слова «благоденствие, слава и богатство» непрестанно звенели у него в ушах и наконец закрепились в голове, хоть и шла она кругом.

Постепенно жизнь возвращалась к нему. А с ней — холодный разум. «Поторопись! — предостерегал он. — Судьба снизошла до тебя сегодня и бросила весь мир к твоим ногам. Надолго ли? Ведь она славится не только добротой и щедростью, но и бездушием и коварством».

— Приветствую тебя тысячекратно, —

сказал Шейх Рамадан вслух. — Отныне ты со мной навсегда?

— Как предначертано мактубом, твоей судьбой.

— А что предначертано мактубом?

— О сын Адама, ни одному смертному не дано это знать.

— Значит, ты когда-нибудь покинешь меня? Снова обречешь на бедность и нескончаемую муку, ведь из-за нее я решился променять свою жизнь на насущный хлеб для моих детей. Если это предначертано мактубом, я отказываюсь от своей судьбы.

— Тебе не дано принимать или отвергать мактуб, — последовал строгий ответ. — Каков бы он ни был — добрый или жестокий, щедрый, скупой, — мактуб должен свершиться. Таков удел всех смертных. Никому не избежать своего предназначения.

— Но сколько продлится мое благоденствие? — отчаянно упорствовал Шейх. — Что ждет меня потом?

— Мактуб — твоя судьба, о сын Адама, — последовал неумолимый ответ. — Все предначертано твоей судьбой, я ничего не могу сказать, ты ничего не можешь сделать, ничего не можешь в ней изменить. А теперь отправляйся в свою деревню, к себе домой, к своим детям, и жди, когда исполнится то, что тебе предназначено мактубом, твоей судьбой.

Шейх Рамадан покорно поднялся.

— Да будет так, — сказал он. — Но обещай мне хотя бы одно: перед тем, как покинуть меня, ты дашь мне знак.

— Обещаю, — молвила Судьба.

Огромное сияющее облако скрыло ее и быстро унеслось в ночную тьму.

Солнце уже стояло высоко в небе, когда Шейх Рамадан добрался до родной деревни и поспешил в свой дом, терзаемый сомнениями — сдержит ли Судьба свое обещание? Вправду ли ни он, ни его дети никогда больше не узнают голода? Станет ли он богатым и знаменитым? Дрожащей рукой он толкнул шаткую дверь и вошел в свой пыльный маленький дворик. Какова же была его радость, когда он увидел, что богатые соседи вздумали навестить его жену и принесли с собой щедрые подарки — муку, масло, молоко и мед. Шейх Рамадан будто опьянел от ароматного дразнящего духа свежевыпеченного хлеба, и при виде большой бутылки, полной жирного пенящегося молока, к которой по очереди жадно припадали дети, у него встал комок в горле, и слезы благодарности навернулись на глаза. Слава Аллаху! Судьба сдержала свое слово.

Дни изобилия и богатства шли своей чередой и стирали в памяти годы голода и нищеты.

Вскоре после этого события шайка разбойников проникла во дворец султана и похитила его сокровищницу со всем золотом и серебром, что в ней хранилось.

Султан обещал награду в тысячу риалов тому, кто доставит сокровищницу во дворец или поможет найти разбойников. Самым надежным из придворной стражи был дан приказ обыскать каждый дом, обследовать каждый колодец в городе и соседних деревнях, но все было тщетно. Казалось, сама земля разверзлась и поглотила разбойников вместе с сокровищницей.

Тем

временем султан гневался все больше и больше. И наконец он решился на последний отчаянный шаг, чтоб спасти свое богатство, — приказал вазиру созвать всех провидцев и колдунов и спросить у них совета, как разыскать разбойников.

Один за другим они входили в покои султана, и каждому, кто не мог указать, где прячутся разбойники, где укрыта сокровищница, тут же отрубали голову и вешали ее на дворцовую стену.

Вскоре там раскачивалось девяносто девять голов, и султан пригрозил, что, если сокровищница не будет найдена, сотой станет голова самого вазира.

Вазир не на шутку перепугался. Еще бы — на карту была поставлена его голова. Он хорошо знал своего повелителя и не сомневался, что он выполнит угрозу. Вазир искал сокровищницу с удвоенным, удесятеренным рвением, совсем загнал дворцовую стражу. Более того, вазир приказал городским глашатаям объявить о награде в тысячу риалов тому, кто поможет найти сокровищницу или разбойников, в противном случае всем вокруг грозили страшной карой.

Розыски становились все настойчивей и настойчивей, и разбойники забеспокоились. Петля неуклонно стягивалась у них на шее, и разбойники решили, что безопаснее покинуть нынешнее убежище, прихватив с собой все награбленное добро, и зарыть его далеко в пустыне, куда стража султана и носа не кажет.

Разбойников было сорок. Главарь опасался, что шайку обнаружат, а потому велел им глухой ночью выбираться из убежища по одному, и каждому немного выждать после ухода товарища.

А путь в пустыню пролегал за стеной дворика Шейха Рамадана. Время шло к рассвету, но ночной мрак еще не рассеялся. Шейх Рамадан уже преклонил колени на своем молитвенном коврике и только кончил читать первую из сорока молитв, как мимо стены проскользнул первый разбойник.

— Номер один, — произнес вслух Шейх Рамадан.

Он вел отсчет прочитанным молитвам таким образом: брал из кучки в сорок камешков один и кидал его об стену.

Разбойник, полагая, что его обнаружили, застыл на месте. Ему казалось, что время тянется нескончаемо долго, но вот послышался легкий шорох — к нему, крадучись, приближался второй; первый вздохнул с облегчением: все идет хорошо. Старик за забором, наверное, вскрикнул со сна.

Но только второй разбойник поравнялся со стеной его дворика, Шейх Рамадан произнес:

— А вот и второй! — и кинул в стену камешек. Разбойник тут же прижался к стене, ища укрытия, рядом с товарищем; оба дрожали от страха.

Наконец они услышали, как крадется третий разбойник. И снова — едва тот добрался до стены, как Шейх Рамадан произнес:

— А вот и третий, — и кинул в стену третий камешек.

Так продолжалось и дальше. Каждый из разбойников, подходивших к стене, слышал, как Шейх Рамадан громко выкликал его номер, а то, что он и впрямь стоял за стеной, подтверждалось ударом камешка о стену.

Наконец появился сороковой разбойник, — им был главарь шайки, — и Шейх Рамадан с облегчением произнес: