Газель с золотыми копытцами : сказки Северной Африки

Коллектив авторов

Его слова вызвали ликование во дворце, ведь жених был один из самых богатых и красивых принцев на земле, султан и пожелать не мог лучшего мужа для своей дочери. Он решил отпраздновать свадьбу с великой пышностью и разослал глашатаев во все концы своей державы — известить народ о счастливом событии. Султанские гонцы помчались к соседним эмирам и шахам с личным приглашением султана прибыть на свадьбу его дочери.

По обычаю, шумные празднества продолжались сорок дней и ночей, но вот наконец настал день свадьбы, ясный и светлый, под веселый гром барабанов

и цимбал и грустный напев флейт и рабабов.

Султан, сияя от счастья, приветствовал гостей в огромном шатре, поставленном для свадебных торжеств посреди дворцового сада. Против него возвышался помост, скрытый решеткой, увитой розами и жасмином, возведенный для султанши и ее прислужниц.

Шейх Рамадан стоял рядом с султаном, почитавшим его теперь за своего брата, и тоже принимал поздравления. Он знал, что это будет самый яркий день в его жизни, ибо каждый высокий гость приготовил вопрос для него. В другое время это его ничуть не тревожило бы. Слава прорицателя Шейха Рамадана была давней и неоспоримой. Но сегодня он чувствовал необъяснимое томление духа, неуверенность в себе и даже какое-то странное смятение. Тем временем танцоры и шуты занимали благородных гостей, и пиршество продолжалось целый день.

Когда же солнце стало прятаться за стены дворца, один из эмиров вышел в сад и быстро вернулся. Он подошел прямо к Шейху Рамадану, вытянул руку, сжатую в кулак, и ехидно спросил, может ли Шейх отгадать, что у него в кулаке.

Шейх Рамадан был теперь в полном смятении. Он ничего не мог с собой поделать. Он отчаянно ждал наития, но его не осенило. Неужели именно сегодня ему суждено опозориться перед высокими гостями?

От сознания своей горькой участи у старика сдавило горло. Попал в ловушку, как жалкий кузнечик, подумал он, и молвил печально:

— Бедный невезучий кузнечик! Первый раз тебе удалось убежать (старик имел в виду сокровищницу султана), и второй раз ты увернулся (он вспомнил рухнувшую купальню), но на третий раз, бедный невезучий кузнечик, ты, кажется, попал в лапы эмира!

— Великий Аллах! — вскричал эмир, разжимая ладонь и выпуская живого кузнечика. — Ты и вправду величайший провидец века, ведь я дважды пытался поймать кузнечика, и дважды он улизнул от меня!

Гости восторженно приветствовали Шейха, громко хлопали в ладоши. Но самые щедрые похвалы расточал султан, он гордо расхаживал по шатру и обращался ко всем вокруг с одним и тем же вопросом:

— Что я вам говорил?

Но вот и второй эмир, старый и хитрый, выразил желание задать вопрос Шейху Рамадану. Из уважения к его старости и немощи Шейх Рамадан поднялся и сам направился к эмиру. Он снова обрел спокойствие и уверенность в себе и был готов ответить на любой вопрос. Но, сделав пару шагов, он остановился как вкопанный. Прямо перед ним была Судьба. Безжалостная и величественная в своем мерцающем наряде, она уплывала на белоснежном сияющем облаке и, улыбаясь, прощально махала ему рукой.

Шейх Рамадан не мог оторвать от нее глаз. Помертвевшими губами он беззвучно шептал молитву,

заклиная Судьбу остаться с ним еще немного. Потом, сложив молитвенно ладони, простер их к ней в страстной мольбе.

Все гости устремили свои взоры в ту же сторону. Им предстала султанша. Она поднялась и, вероятно, собиралась уйти.

Гости удивленно перешептывались. А султан вдруг потемнел лицом от гнева и ненависти.

— Клянусь Аллахом! — крикнул он, выхватывая кинжал, украшенный драгоценными каменьями. — Собака, как ты смеешь при всех поднять глаза на мою жену! За это оскорбление ты при всех заплатишь своей жизнью!

С этими словами султан вонзил кинжал в сердце несчастному Шейху. А тот, упав на колени в лужу собственной крови, бормотал:

— Судьба! Коварная Судьба! Кто найдет от тебя спасение…

Старуха, которая строила козни лучше самого дьявола

Перевод с английского Л. Биндеман

Как-то утром дьявол Иблис сидел у дороги и хмуро наблюдал за шумной лавкой напротив, где продавался шелк; к нему подошла колченогая старуха и полюбопытствовала, отчего он невесел.

— Как тебе сказать… вот сижу и думаю, — начал Иблис, — сколько я в округе друзей перессорил, да таких, что водой не разольешь, в скольких семьях посеял раздор! А теперь, хоть лопни, не могу разрушить счастье вон того лавочника. Милуются с женой, как новобрачные, а уж со свадьбы несколько лун миновало.

— Так-так, да ты, похоже, разучился строить козни, — подзадорила дьявола старуха.

— Это я-то разучился? — воскликнул дьявол. — Может, ты меня научишь?

— Отчего не научить? Научу с превеликим удовольствием, — сказала старуха. — Приходи сюда вечерком, своими глазами увидишь, как ловко я управлюсь там, где ты дал маху.

И не дожидаясь ответа, старая карга заковыляла домой. Дома старуха привела себя в порядок — из растрепанной, неряшливо одетой, сморщенной ведьмы преобразилась в почтенную знатную особу. Сначала она хорошенько вымылась и умастила благовониями лицо и шею, чтобы смягчить кожу. Затем надушилась, обрядилась в красивый наряд, удивительно ли, что на нее заглядывались многие женщины, пока она степенно шла через дорогу в лавку, полную дорогих товаров.

Лавочник тоже приметил богатую покупательницу издалека и кинулся навстречу, непрестанно кланяясь, улыбаясь, готовый услужить.

Он любезно усадил старуху на плюшевый диванчик, отведенный для богатых покупателей, предложил закурить сигару; старуха важно откинулась на спинку и попросила показать ей самые дорогие шелка.

— С радостью, госпожа. — И лавочник торопливо снял с полок несколько рулонов тончайшего шелка и разложил их перед богатой покупательницей.

Старуха придирчиво разглядывала разноцветные шелка. Она отложила два рулона с затейливым рисунком, но все сомневалась, который из двух предпочесть, и обратилась за советом к лавочнику. Тот засуетился, стараясь ей угодить.